— А ты уже восстановился после срыва? — я осторожно перевела тему на более безопасную, поскольку отвечать сейчас на вопросы я совершенно не хотела.
— Еще нет, — в его голосе послышалась улыбка. Неужели понял, куда я клоню? — Но утром ты сможешь в этом убедиться в полной мере, — раздался смешок над ухом.
Та — а — а — ак, приплыли. Новость совсем не показалась мне хорошей. Точнее, новость ею была и снимала с моей повинной головы некоторую долю ответственности за самочувствие Дориана, но вот то, что времени у меня остается в обрез — это было плохо, очень плохо.
План развития вечера пришлось менять на ходу, пусть и хотелось продолжать в том же духе и дальше.
— Телепортируешься, значит, — я повернулась и посмотрела на него, успев заметить огонек исчезающего желания в глазах, и от этого захотелось застонать от разочарования.
— Какая догадливая сирена, — лукаво улыбнулся Дориан, прижимая меня к себе, и мысли опять начали путаться, хотя я не ощущала ни капли драконьего обаяния, пущенного в ход.
— У меня меркантильный интерес, — честные глаза были ответом на недоумение Дориана. — Ты обещал при первой встрече научить меня строить телепорты.
Дор ненадолго прикрыл глаза, его лицо озарила широкая улыбка, словно он что — то задумал, и в тишине вечера раздалась тихая просьба:
— Обними меня и постарайся почувствовать, куда идет энергия во время образования портала.
Я послушалась, подойдя ближе и удобно устраивая голову у него на груди. Мерный стук сердца завораживал. Я даже ощущала его на расстоянии, а потому отклонилась и стала наблюдать за происходящим. Позади Дориана медленно раскрылись невыразимо красивые крылья с плавным переходом от снежно — белого к дымчато — серому. Я затаила дыхание, не в силах выразить восхищение. И смутилась собственной реакции — не первый ведь день знакомы. Заметив это, Дор улыбнулся, нежно погладил меня по спине и кивком головы указал смотреть на крылья дальше. А я, наконец — то, увидела то, что хотел показать мне Дориан.
На кончиках крыльев, там, где белизна почти серебрилась, появились маленькие песчинки зарождающегося портала. Истинное зрение уловило, что энергетический поток зародился в районе сердца и уже потом отправился к крыльям. Я попыталась повторить ситуацию, и мне это удалось. Спустя несколько мгновений мои собственные неосязаемые крылья раскинулись за спиной. Не думаю, что они более красивые, чем у Дориана, если только цветом, но восхищенный взгляд напротив сказал об обратном. И мне снова захотелось смутиться. Но я подавила это желание, сосредоточившись на ощущениях, и вскоре стала чувствовать легкое покалывание. На кончиках перьев образовались разряды, и я задумалась над тем, как бы усилить их сияние. А потом стала действовать, как при пении, только двигателем моего энергетического «пения» стала не диафрагма, а сердце. Вмиг все стало просто и понятно. Я улыбнулась Дориану, и меня обняли своими крыльями за спиной, вызывая откровенное восхищение. Дор улыбнулся, а капельки портала, стекающие с его перышек, образовали вокруг нас столб чистого света. Не сумев сдержать эмоций, я сама потянулась к его шее, к особенному месту за ухом, которое у Ди являлось особенно чувствительным. Один — единственный поцелуй сбил дыхание дракона, а потом меня бережно сжали в объятиях. Мы скрылись в нарастающем сиянии.
Когда последние огоньки портала погасли, я с приятным удивлением обнаружила нас с Ди в домике на Земле. Улыбнулась зависшей за стеклом Луне, не спеша отрываться от своего дракона и пытаясь услышать то, что она шепчет. Но, то ли слишком далеко был спутник голубой планеты, то ли я не настроена на диалог… тепло Дориана лишало меня всякой возможности нормально мыслить. Его никуда не девшийся восхищенный взгляд и вовсе сбил с толку, оставив только стремление находиться рядом, откровенно смутившее меня. Из самых глубин души поднималось желание никуда не отпускать своего дракона. И целовать его. Целовать до потери пульса.
Запоздало припомнилось, что все драконы являются прекрасными эмпатами. Ох, Богиня, это что же, меня сейчас с удовольствием слушали? Откровенная улыбка стала ответом на невысказанный вопрос. И мне бы окончательно устыдиться, только вот маленький секрет в две недели сделал меня, наоборот, донельзя уверенной в себе. Хотел инициативы с моей стороны? А что ты сможешь против моей нежности?
Легкое усилие — и Дориан оказался лежащим поперек кровати, а в его глазах я увидела неприкрытое желание, и это заставило на миг остановиться и посмотреть на него под другим углом. Что такое он творил со мной без капли драконьего гламора? Почему я чувствовала непреодолимую тягу к Дориану, временами даже затмевающую желание вернуться на Облака? Или, быть может, это малышка так стремилась к папе? Ответ на все мои вопросы оказался гораздо проще.
Все время, что мы летели на Орфей, он занимался тем, что привязывал меня к себе. Своими хмурыми взглядами, призрачным выбором между драконом и человеком, перед которым намеренно меня ставил, да просто улыбками и веселыми взглядами, которыми одаривал сверх меры, пока мы не оказывались за закрытой дверью моей каюты. Все это время Дориан старательно приближал тот миг, после которого я не смогла бы добровольно от него отказаться, и делал это медленно, верно и, надо сказать, крайне успешно. Только вот сейчас ему все равно это не поможет.
Я знала, что больше всего на свете драконы ценят откровенность. Еще бы, когда почти всегда знаешь наперед, что ответят на любой твой вопрос… ложь перечеркивает любое желание общения. Дориану нужна моя откровенность. Что ж, он ее получит. Я и сама хотела бы разобраться в этом.
Если провести кончиками пальцев по открытой благодаря закатанным рукавам коже предплечий, по моим рукам пройдут разряды электрического тока. Все существо откликнется на близость Дориана и будет стремиться быть с ним на одной волне. Если аккуратно оказаться сверху лежащего на постели дракона, наклониться и поцеловать чувствительную точку за ухом, можно услышать сдавленный стон, почти означающий капитуляцию. Если постепенно начать расстегивать пуговицы на груди, а каждый освободившийся сантиметр кожи покрыть любящими поцелуями, Ди начнет дрожать. В этот момент я понимаю, что нет по отношению к дракону ни злости, ни ярости, ни обиды. Возможно, урок, который он мне преподал, был несколько жесток, но именно благодаря этому я и смогла смотреть на Дора другими глазами, ценить и уважать его. Любила ли я его после того, как объединились в моем сознании два совершенно разных образа? Любила. Ведь, в сущности, совершенно не имело значения то, как называть мужчину, которому отдаешь свое сердце.
Когда рубашка была распахнута, а я занялась пряжкой от ремня, Дориан блеснул глазами и не позволил дотронуться до низа своего живота. Я знала, почему: иначе он мог бы потерять контроль над собой, и все у нас закончилось бы слишком быстро. Инициативу у меня перехватили, опрокинув на спину, будто я была невесомым перышком, распластав на кровати и безумно целуя. Блестящие драконьи глаза породили волну нестерпимого жара, и, притягивая Ди к себе, я с радостью шепнула ему на ухо:
— Соскучилась, мой хороший!
Я была почти обнажена на прохладных простынях. Легкое домашнее платье, в котором я лежала на ковре и вместе с кисой поглощала апельсины, разорванной грудой тряпочек покоилось где — то вне пределов кровати. А меня обнимал пылающий жаром мужчина, покрывающий поцелуями все доступные участки тела. И вот когда его лицо снова оказалось рядом, а я, уже раскрытая, лежала перед ним, перехватила руку Дориана и устремила к низу своего живота. Ты дракон; прислушавшись, ты узнаешь, что там появилась новая жизнь. Он понял мои намерения, с минуту молча впитывал собственные ощущения, а потом я вновь увидела нестерпимую зелень глаз — и это у дракона, нашедшего свою истинную половинку, у которого в принципе не должно больше быть изменений! Не стесняясь, я шумно выпустила воздух, потому что мой чешуйчатый мужчина откатился и пулей слетел с постели, как ужаленный, становясь рядом и грозно рыча:
— Ты совсем сдурела?! На таком маленьком сроке, да еще с недавней угрозой выкидыша! Арина!
— Что — Арина? — невозмутимо поинтересовалась я, поднимаясь как можно медленнее и отмечая, как трудно дракону сдержаться и не оказаться рядом. Я прекрасно видела сжатые от ярости кулаки. Моей задачей было заставить Дориана сорваться. — Больше не хочешь меня, дракон? Теперь я только для вынашивания ребенка годна? Если ты рассуждаешь подобным образом, буду вынуждена тебя расстроить: я здоровая женщина со своими потребностями. Не сможешь ты — найду того, кто не станет придумывать отговорок. Кажется, все еще свободен Барс. Точно — с Барсом — то я и поговорю!