– Мне попадались такие волки и лисы, которых можно заподозрить в сговоре с дьяволом – до того они ловко скрывались и запутывали следы! – поддержал его Бертран. – В самом деле, кому придёт в голову подобная безумная идея – приручить Зверя, чтобы он убивал людей!
– Мы приручаем собак, чтобы они загоняли дичь, – проговорила Эжени уже менее уверенно и покосилась на мушкетёров, ожидая поддержки. – Господа, помнится, вы были согласны со мной...
– Я сказал, что такое возможно, но я ничего не могу утверждать наверняка, – осторожно произнёс Анри.
– Если ваше предположение правильно, то поймать Зверя ещё труднее, а выследить его хозяина – почти невозможно, – добавил Рауль.
У Бертрана, однако, на этот счёт было другое мнение.
– Сначала убьём Зверя, а потом доберёмся и до хозяина – если он, конечно, существует, – он тяжело опустил железную руку на стол. – Справимся с Божьей помощью. Неужели убить какого-то волка, шастающего по лесам, труднее, чем выдержать натиск испанцев?
– Это не просто волк – он куда крупнее и хитрее обычных волков, – заметила Жаклин.
– Но не хитрее человека, – усмехнулся Бертран, не зная, что повторяет слова, произнесённые совсем недавно капитаном Леоном. – Завтра будет большая охота, и нам всем нужно хорошенько подкрепиться перед ней.
– Я не поеду, – решительно сказала Эжени. – Вы знаете, я плохо стреляю и вообще не люблю охоту.
– Я тоже, – неожиданно поддержала её Анжелика. – Не хочу смотреть, как убивают несчастных волков.
– Эти несчастные волки лишают крестьян пропитания, убивая их скот, – холодно ответил Себастьян де Шане. – Впрочем, воля ваша. Если хотите, можете остаться в замке. А что насчёт вас, Жаклин? Вы тоже не любите охоту?
– Не очень, – Жаклин выпрямилась на сиденье, – но я поеду.
– Я тоже, – вставила Инесса. – Я должна быть рядом, когда Бертран убьёт Зверя и положит конец нападениям.
– Ты слишком наивна, – обратился к невесте Бертран. – Может, это буду не я, а твой отец или кто-нибудь из господ мушкетёров. А может, какой-нибудь охотник. Например, Жан Шанталь – должно ведь ему когда-нибудь повезти?
Дальше разговор пошёл в другом направлении, и Эжени, чувствуя усталость и бессилие, покинула столовую раньше других, сославшись на головную боль. Она поднялась наверх и долго стояла у окна, глядя на сгущающиеся сумерки. Завтра наступит день, уже прозванный Днём Великой охоты. Будет убито множество волков, но окажется ли среди них Зверь? Верно ли её предположение насчёт его хозяина? Или всё, высказанное ею в библиотеке – не более чем фантазии, и дети мушкетёров сейчас смеются над её предположениями вместе с отцом, сестрой и Бертраном?
Небо уже потемнело, на нём зажигались первые звёзды, из-за облаков выплывала луна. Корнель мягко опустился на плечо Эжени, но она едва почувствовала его тяжесть. Голоса доносились до неё будто издалека – видимо, ужин закончился, и гости расходились. Эжени услышала приближающиеся шаги, но не отошла от окна и даже не повернула голову – она чувствовала себя удручённой, и ей не хотелось ни с кем разговаривать.
– Мадемуазель де Шане, – негромко окликнули её. Она узнала голос Леона и нехотя повернулась. Корнель на её плече раскрыл крылья и хрипло каркнул.
– Он не нападёт на меня? – капитан улыбнулся, но вид у него был усталый и, что странно, недовольный. Эжени подтолкнула ворона рукой.
– Лети к себе, – она проводила Корнеля взглядом и повернулась к капитану. – Неужели вы его боитесь?
– Я уже давно никого и ничего не боюсь, – медленно проговорил он.
– Даже завтрашней охоты?
– А чего её бояться? – он дёрнул плечом. – Преследовать зверей – не то, что преследовать людей. Звери куда менее опасны, потому что не знают, что такое подлость.
– Интересное суждение, – Эжени снова посмотрела за окно. – Бертран как-то раз заметил, что каждый человек похож на какое-то животное. Он сам считал себя медведем, Инесса была домашней кошкой, а я – ласточкой.
– Ласточка, – повторил Леон. – А что, это красивые птицы, лёгкие и быстрокрылые. Хорошее сравнение. Ну а я, по-вашему, на кого похож?
– На льва, – быстро ответила Эжени, пытаясь не вспоминать о своём сне. – Храбрый лев с золотой гривой.
– Лев, – усмехнулся дю Валлон. – Видел я как-то льва в королевском зверинце – обычный кот, только большой, толстый и разморённый жарой. Грива свалялась, сам лежит и не может подняться – ни храбрости, ни золота я не заметил.