Эжени обескуражила как резкость его слов, так и спокойствие его тона.
– Я не хотела обидеть вас этим сравнением. Между прочим, это был комплимент, – голос её дрогнул, и Леон это заметил.
– Простите, – похоже, он был смущён. – Знаете, я не мастер вести такие разговоры – не то что д’Эрбле или Рауль. Если я задел вас... прошу простить.
– Вас часто сравнивают со львом? – Эжени постаралась проявить участие. – Вам это надоело, поэтому вы злитесь?
– Меня ни с кем не сравнивают – жизнью дорожат, – хмыкнул он.
Это смутило Эжени ещё больше, и она опустила голову.
– Простите меня, – тихо сказала она. – Знаете, время позднее... наверное, я пойду к себе. Удачи вам в завтрашней охоте.
– Благодарю, – кивнул Леон. Эжени уже шла по коридору, когда он окликнул её:
– Мадемуазель де Шане!
– Да? – она остановилась и развернулась к нему.
– Если мои слова вас утешат, то я думаю, что вы правы насчёт хозяина Зверя. И мои друзья думают так же. Именно поэтому я считаю, что завтра мы Зверя не поймаем. Но всё равно, спасибо вам за добрые слова.
После этого Эжени покинула его в совершенном смятении. Уже лёжа в своей постели, она долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, сминала одеяло, а когда всё же провалилась в сон, опять оказалась в лесу. На этот раз за окном не гремел гром, не лил дождь, поэтому во сне было тихо, и даже ветер дул не так сильно. Эжени по-прежнему стояла возле дерева в одной ночной рубашке, но сейчас она почему-то не испытывала страха – только тихую обречённость.
Зверь появился, как и прежде, из-за деревьев, одним большим прыжком преодолел разделявшее их расстояние и приземлился у ног Эжени. Она видела, как поднялась огромная, неправильной формы голова, как засветились глаза, как заизвивалось тело Зверя, избавляясь от тёмной, пахнущей землёй и кровью шкуры. Ещё несколько мгновений – и Леон дю Валлон стоял перед Эжени на коленях, насмешливо глядя на неё снизу вверх.
– Почему волк? – не своим, хриплым и дрожащим голосом произнесла Эжени. Леон посмотрел на неё вопросительно, и она добавила:
– Почему волк, а не лев? Вы же Леон, значит, лев...
– Серьёзно? Я стою перед тобой голый, только что превратившись из Зверя в человека, а ты спрашиваешь, почему не лев? – он рассмеялся и, легко поднявшись с колен, шагнул к Эжени, прижимая её к стволу дерева, уже знакомому по прошлому сну. – Это единственный вопрос, который у тебя возникает?
«Нет, не единственный. Далеко не единственный», – подумала Эжени, но вслух ничего произнести не успела – Леон крепче прижал её к дереву, стискивая рубашку и тело под ней, утыкаясь лицом в шею. Сил сопротивляться не было, и Эжени безвольно обмякла. Ей было жарко и холодно одновременно, сердце бешено стучало, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди, спину больно царапала кора дерева, а шею обжигало дыхание Леона. Вот он поднял голову, чтобы поцеловать Эжени в губы... и за мгновение до того, как он исполнил это намерение, она проснулась в своей постели.
Глава шестая, в которой происходит Великая охота, а Эжени слушает рассказ и даёт дельный совет
Дождя в день Великой охоты, вопреки опасениям собравшихся, не было. Небо по-прежнему затягивали тучи, было прохладно и сыро, но сквозь разрывы облаков изредка проглядывало солнце. С самого утра в замке Себастьяна де Шане витал какой-то странный дух, дух свободы и приключений. Обитатели замка были непривычно оживлены, но в то же время встревожены. Даже Эжени, не собиравшаяся ехать в лес, чувствовала непривычный прилив сил и невольно задумалась: не вызвано ли это ощущение её сном? Ведь и в прошлый раз после такого сна она была взволнована, но при этом преисполнена желания поговорить с жертвами нападений и услышать их истории собственными ушами.
И в замке, и во дворе было шумно – лаяли собаки, ржали лошади, переговаривались люди, Инесса, не находившая себе места, в нетерпении порхала по коридорам, Себастьян де Шане проверял старое ружьё. Бертран Железная Рука, быстро сдружившийся с детьми мушкетёров, рассказывал им какие-то истории – судя по взрывам хохота, не вполне приличные. Анжелика краснела, слушая его, Жаклин делала вид, что ей всё нипочём, Рауль пытался удержать маску хмурости, Анри и Леон смеялись от души, и Эжени поймала себя на том, что любуется улыбкой капитана.
«Нет, пора перестать смотреть на него», – твёрдо сказала она самой себе. «Мало того, что он с друзьями прибыл в наш замок и живёт в нём почти неделю, так он ещё занял мою голову, мои мысли и мои сны! Нет, господин капитан, так решительно не годится! Прошу вас оставить мой разум в покое и не являться мне во снах... тем более в таком непристойном виде».