Представив, как она высказывает всё это Леону, Эжени не смогла сдержать смешка. Как назло, именно в этот момент капитан повернул голову и увидел её улыбку. Эжени быстро и стыдливо опустила глаза – не хватало ещё, чтобы он подумал, что она заигрывает с ним!
Мало-помалу сборы были закончены, и кавалькада всадников выстроилась во дворе. Инесса на своей Кудеснице гарцевала рядом с Бертраном, который что-то говорил своим собакам, то и дело наклоняясь к ним и трепля по головам левой рукой. Гончие повизгивали и виляли хвостами – видимо, хозяина они любили. Себастьян, привстав в стременах, обводил двор тревожным взглядом, дети мушкетёров прощались с Анжеликой.
– ... и пожалуйста, Жаклин, будь осторожна, – донеслись до Эжени слова баронессы, когда она приблизилась к пятерым друзьям.
– Ничего со мной не станется! – обычным своим слегка бесшабашным тоном бросила Жаклин и легко поднялась в седло, не опираясь на протянутую руку Анри.
– Это не первая охота, в которой я участвую, – д’Эрбле тоже оседлал коня. – Мадемуазель де Шане, вы пришли проводить нас?
– Да, – Эжени заставила себя улыбнуться. – Осторожности вам уже пожелали, теперь я хочу пожелать вам удачи.
– Удача нам не помешает, – весело кивнул Анри. – С нами Шанталь, а он опытный охотник. Может, сегодня Бог будет на нашей стороне, мы убьём Зверя, и дальнейшее расследование не понадобится.
– Я буду молиться! – Анжелика торопливо перекрестилась.
– Даже если Зверь не будет убит, не стоит впадать в отчаяние, – добавил Рауль. Он, поднимаясь в седло, тепло посмотрел на Анжелику, она послала ему ответный ласковый взгляд. У Эжени от этой сцены защемило сердце, и она поспешно отвернулась. Чуть неподалёку Леон давал наставления своей вороной Дьяволице, и Эжени подошла к нему.
– Я желаю вам удачи, – неловко проговорила она, наблюдая за тем, как Леон расчёсывает гриву кобылицы. Ей вдруг подумалось: а что, если бы он так же гладил её рыжие вьющиеся волосы, пропуская их сквозь пальцы?
«Кажется, я знаю, что мне сегодня приснится», – подумала Эжени, краснея, но Леон её смущения не заметил. Сегодня он был в хорошем расположении духа.
– С нами Бог, – ответил он. – Знаете, мадемуазель де Шане, в тех местах, где я родился, ходит поговорка: «Господь любит детей, дураков и пьяниц».
– И к кому же вы себя относите? – это было очень дерзко и совсем некстати, но Эжени не сумела сдержаться. Впрочем, Леон не разозлился, лишь усмехнулся.
– Все мы – дети мушкетёров, раньше я был дураком, а иногда бываю и пьяницей, значит, мне должно повезти втройне.
– Кажется, вы успели попасть под влияние Бертрана, – покачала головой Эжени, пытаясь сдержать улыбку. – Он любит такие шутки.
– Любит, – согласился Леон. – Знаете, Эжени, может, это странно прозвучит, но он... напоминает мне моего отца. Мы с ним не успели узнать друг друга как следует, но думаю, он так же бы смеялся перед охотой и бесстрашно бросился бы на Зверя, появись тот перед ним. Мы с отцом были вместе всего несколько дней, но я узнал о нём больше, чем за всю свою жизнь.
Заинтригованная Эжени уже хотела расспросить капитана – ей внезапно захотелось узнать про Портоса как можно больше – но тут к ним подошла Анжелика и без лишних слов кинулась брату на шею.
– Леон! – судя по дрожащему голосу, она едва не плакала.
– Успокойся, сестра, – он погладил её по волосам и посмотрел на Эжени едва ли не извиняющимся взглядом. – Ну-ну, Анжелика, не стоит так печалиться, я ведь не на войну иду.
– Мне приснился дурной сон, – она шмыгнула носом и отстранилась. – Должно произойти что-то плохое, я чувствую.
– С кем, со мной? – Леон, по-видимому, не был сильно обеспокоен словами сестры.
– Не знаю... Я даже не помню, что мне снилось! Но Леон, пожалуйста, будь осторожен!
– Я всегда осторожен, – он пожал плечами и взлетел в седло. – Я везучий, сестрёнка, ты же знаешь.
– Не говори так, – покачала головой Анжелика. – Вдруг спугнёшь удачу?
– Не спугну, – Леон протянул сестре руку, и та крепко сжала её. – Мадемуазель де Шане пожелала мне достаточно удачи, чтобы выжить в сегодняшней охоте.
Он мягко высвободил руку, улыбнулся сестре, кивнул Эжени и, развернув Дьяволицу, отъехал к друзьям. Себастьян де Шане встал во главе колонны и помахал дочери рукой:
– Жди нас, Эжени!
– Не скучай, сестра! – прозвенела Инесса, подъезжая к нему.
– Я привезу вам голову Зверя! – Бертран рубанул воздух железной рукой.
– Анжелика, мадемуазель де Шане, счастливо оставаться! – вразнобой закричали дети мушкетёров.
Всадники двинулись прочь. Анжелика махала им, пока их было видно, подпрыгивая на месте. Эжени тоже подняла руку, но почти сразу же опустила её. У неё возникло странное давящее чувство – как будто и отец, и Инесса не испытывали никакой грусти при расставании. Они оставили её всего на день, но легко оставили бы и на год, как будто она ничего для них не значила. Инесса увлечена своим Бертраном, а отец всегда любил младшую дочь больше, чем старшую.