Надо отдать должное шевалье де Шане – он выслушал всё это с достоинством, пытаясь сохранить невозмутимое лицо и всего несколько раз на протяжении рассказа глотнул бургундское из бокала. Инесса ахала, охала, удивлялась и восхищалась, Бертран то и дело сотрясал стол железной рукой, возмущённо восклицая: «Три тысячи дьяволов! Почему меня не было с вами!». Когда дети мушкетёров и Эжени, перебивая и поправляя друг друга, поведали всю историю, Себастьян позволил себе слабость – он размашисто перекрестился и помянул Господа всуе, благодаря его за спасение своей дочери и избавление от Зверя.
– Благодарить надо не Господа, а Корнеля – ведь это он выбил у меня бокал, – Эжени погладила ворона, который вопреки всем правилам сидел на столе возле неё и, полностью сознавая собственную значимость, с гордым видом клевал тонкие полоски мяса.
– А Зверя поразила не молния с небес, а я – я убил его вот этой вот рукой, – добавил Леон. Себастьян бросил на него мрачный взгляд, но ничего не ответил и заговорил о более важных вещах, требовавших немедленного вмешательства. Тело священника уже было вынесено из замка, тело Шанталя увезли из леса Анри, Леон и Рауль. Отравителя-самоубийцу и преступника, натравившего Зверя на невинных женщин и детей, должны были похоронить завтра утром – на отшибе, за пределами кладбища. Слухи уже разнеслись по деревне, и в устах людей Роберт и Шанталь стали чуть ли не слугами дьявола, а дети мушкетёров во главе с Леоном – победителями нечистых сил. Об Эжени так много не говорили, но её это не печалило – после торжественного возвращения Леона и его друзей она ощущала себя бесконечно счастливой.
– Итак, господа, – Себастьян де Шане поднялся, сжимая в руке бокал. – Вы сдержали своё слово. Вы обещали помочь мне избавить мои земли от Зверя – и вы сделали это. Не знаю, какими словами выразить мою признательность вам. Я напишу его величеству письмо, в котором расскажу о вашем подвиге, а также отправлю ему чучело Зверя. Господа мушкетёры, я навеки ваш должник, и вы можете просить у меня что угодно.
– Но мы... – Анжелика растерянно переглянулась с Раулем, – но нам ничего не нужно, верно?
– Мы сделали это не ради награды, – подтвердил Анри, нежно посмотрев на Жаклин, жующую очередной ломтик яблока. – Мы ничего у вас не просим.
– Пожалуй, одна просьба всё-таки есть, – подал голос Леон, выпрямляясь на сиденье. Де Шане бросил на него быстрый взгляд.
– Конечно же, барон дю Валлон, я вас слушаю.
– В сказках рыцарь убивает чудовище и получает в награду руку прекрасной девы. Я тоже как-никак убил Зверя и теперь прошу у вас... – Леон замолчал и посмотрел в сторону Эжени. Она уже поняла, к чему он клонит, и теперь сидела, склонив голову и чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Прошу руки вашей дочери.
– Но это невозможно! – Себастьян де Шане был настолько ошеломлён, что ляпнул нечто в высшей степени неразумное. – Инесса уже помолвлена!
– Папа! – Инесса, тоже понявшая, в чём дело, вспыхнула не хуже Эжени. Бертран Железная Рука от души расхохотался – и Леон тоже. Отсмеявшись, он кивнул возмущённому и недоумевающему де Шане и проговорил:
– Другой дочери, Эжени.
– Но... но... – на этот раз у отца действительно кончились слова. – Но ведь вы так мало знаете друг друга... и потом, ей придётся покинуть дом, где она провела всю свою жизнь...
– Я согласна! – Эжени едва заметила, как поднялась на ноги. – Я готова уехать отсюда куда угодно – хоть в Париж, хоть во владения барона – лишь бы быть с ним!
– Ты любишь его? – недоверчиво, как о чём-то совершенно невероятном, спросил де Шане.
– Конечно! Ты прав, мы не так давно знакомы... но за эти недели я нашла больше друзей, чем за предыдущие девятнадцать лет. И я полюбила, отец... впервые в жизни.
– И ты мне ничего не сказала! – Инесса всплеснула руками, точь-в-точь как Жаклин нынешним утром. – Подумать только, я – твоя сестра, и я не знала, что ты влюблена!
– Я скрывала это от всех, – Эжени застенчиво опустила голову, чувствуя, что жарко становится не только щекам, но и всему телу.
– Так что, шевалье де Шане, вы согласны? – спросил Леон, чуть насмешливо глядя на отца Эжени. – «Что угодно», вы сами сказали.
– Я... я... охх, – Себастьян сокрушённо покачал головой, и в этот миг вдруг показался Эжени очень старым. – Что ж, если моя дочь не имеет ничего против...
– Не имею!
– ... тогда я даю своё согласие. Надеюсь, человек, избавивший мои владения от Зверя, станет достойным мужем для Эжени.
– Спасибо вам, отец, – и она улыбнулась счастливейшей из своих улыбок.
Было уже совсем темно, когда Эжени наконец освободилась от утомительных расспросов сестры и поднялась в библиотеку. Корнель, утомлённый переживаниями этого дня, мирно уснул на шкафу, а Эжени зажгла свечи и стояла, глядя в темноту. Скрип двери заставил её вздрогнуть, но она тут же выдохнула с облегчением, увидев Леона.