- Нам нужно многое обсудить, Грейс, - сказал он. Грубость и резкость его голоса прервали ее размышления. - Когда ты закончишь одеваться, мы начнем.
«Вот она, предлагает ему себя несмотря ни на что, а он же не хочет и части ее». Отказ глубоко ранил.
Она должно быть долго колебалась, потому что он добавил:
- Сделай это. Сейчас же, - его челюсть напряглась.
Беспокойство нарастало, позволяя другим эмоциям пробудиться, ослабляя расслабленность. Этот мужчина угрожал причинить ей боль. Это тот мужчина, который преследовал ее и запер. Он не был тем мужчиной, который так нежно ее держал, так страстно целовал.
- Дарий? - произнесла она с толикой неуверенности.
- Прикройся простыней, - сказал он.
- Дарий, - повторила она, игнорируя его приказ.
Он устремил взгляд к потолку, как будто молясь о божественном вмешательстве.
- Да, Грейс?
- Что происходит? - это был глупый вопрос, но она не могла придумать ничего иного.
- Я говорил, что приду за тобой, и вот я здесь.
Она сглотнула. - Зачем?
Прежде, чем она успела моргнуть, он обнажил маленький клинок из-за пояса брюк на талии и провел острым концом по ее шее. Контакт был легким, не достаточно сильным, чтобы пустить кровь, но достаточным, чтобы острая боль пронзила ее. Она ахнула и всхлипнула, звуки смешались и отразились эхом от стен.
Дарий выгнул бровь. - Мы собираемся поговорить, ты и я.
- Ты проделал весь этот путь не для того, чтобы поговорить, - сказала она. Также, он пришел сюда не для того, чтобы заняться с ней любовью. Она сглотнула огромный ком, образовавшийся в горле. «Что именно он хочет от нее?»
- На данный момент, разговор - это все, что мне требуется от тебя, - его клинок оставался в воздухе еще доли секунды прежде, чем он убрал его обратно в ножны. - Не забывай, насколько я опасен.
Да, он был опасен. И если сейчас настало время для беседы, то, что же будет дальше?
Борясь с холодным потом и робкой дрожью, она вскочила вверх. Ее простынь и стеганое одеяло свалились комом у ее ног. Дарий оставался на месте, будто не боясь ничего, что она могла сделать. Будучи преисполненной решимости, она дотянулась до рюкзака на ночном столике, сбив в спешке пустые бокалы.
Она схватила свой газовый баллончик и без каких-либо колебаний, распылила ему в глаза. Пока его рев отзывался в ее ушах, она уносила ноги из спальни.
ГЛАВА 11
Все случилось за долю секунды.
В одно мгновение она мчится через свою гостиную, и уже в другое - Дарий хватает ее сзади. Он врезался в нее, бросая вниз лицом. Они приземлились на ее диван, и этот удар вышиб каждую молекулу кислорода в из ее легких. Пока она боролась с дыханием, он перевернул ее и сжал запястья, задрав их над головой. Очевидно, его любимая позиция. У нее даже не было времени, чтобы паниковать.
- Моя душа принадлежит тебе, а твоя - принадлежит мне, - проговорил он, его голос был странным, гипнотическим. Его взгляд столкнулся с ее, ледяной голубой смешался с неуверенным бирюзовым. Его глаза были покрасневшими и опухшими, но, как она могла убедиться - весь намек на токсичный спрей исчез.
- Что ты делаешь? - выдохнула она, более мене восстановив дыхание.
- Мы связаны, - продолжил он, - начиная с этой луны и до следующей, которая освободит нас.
По ее венам забурлила кровь, как будто в нее ворвалась странная, темная и непреодолимая сущность. Темная, такая темная. Через нее промелькнули обрывки мысленных образов, неподвижные черно-белые изображения ужаса ребенка, боль и поиск любви, которую он никогда не найдет. Изображения опустошения и конечное избавление от эмоций.
Этим ребенком был Дарий.
Она колебалась на краю видения, глядя на кровавою бойню. Мужчины, женщины и дети лежали неподвижно в лужах собственной крови. Мальчик Дарий стоял на коленях над одним из детей. Маленькой девочкой. Длинные черные волосы образовали чернильную реку вокруг ее головы и плеч, смешиваясь с кровью, капающей из шеи. Она была одета в платье сапфирового цвета, которое сбилось в кучу вокруг ее талии. Ее глаза были закрыты, но было обещание красоты в каждой черточки ее нежного, округлого личика.
Дарий осторожно одернул подол платья до самых лодыжек, накрывая ее обнаженную плоть. Он оставался на коленях, смотря вверх на кристальный купол. Он ударил кулаком по земле и завыл, звук был, более животным, нежели человеческим, настолько душераздирающим, чем мог бы вынести когда-то любой ребенок.