03. Туннели Времени.
Помещение, возникшее на экране было похоже на аудиторию, только вместо студентов, там собрались политики, журналисты и представители общественности. В центре стояли два кресла. На одном сидел мужчина средних лет во всем черном, в другом молодая женщина, она задавала ему вопросы. Бледное лицо мужчины с высокими скулами было малоподвижно, взгляд холоден и внимателен, речь размеренная, логически выверенная и четкая. Филипп Робийяр. Потрясенный Леонар долго слушал Робийяра, его сторонников и противников. Говорили о развале какого-то "блока НАТО", точнее вытеснении Соединенных Штатов в отдельный Альянс, в котором они объединились с Канадой и еще рядом переселенческих англоязычных стран. Всё это ровно ни о чем не говорило Леонару. Какое еще НАТО, какое отношение к внутренним делам Франции... Европы имеют Соединенные Штаты?! Слушал о том, как партия Робийяра пришла к власти, жёстко вытеснив, как сторонников "гей-парадов" и мультикультурализма, так и поднявших голову, под видом "борьбы за традиционные ценности" аристократов-роялистов, во главе с потомком Бурбонов, который уже видел себя "Людовиком Двадцать Первым". Говорил, что именно в этот период Франция вернула себе политическую гегемонию в Европе и решения ее правительства в отношении неинтегрируемых в местную культуру мусульман очень вдохновили национальные движения в других странах региона. - Вы назвали свою партию "якобинцами" по известной исторической аналогии... - Верно, мы идейные наследники ценностей якобинцев и Первой Республики...не искаженных влиянием крупнособственнического элемента... - Вот как... а как же этот агитационный плакат, это ужасно - эмоционально воскликнула девушка и развернула в сторону аудитории лист бумаги, на нем был изображен человек, шея которого была стиснута чем-то вроде колодки, сверху нависало странное скошенное лезвие, укрепленное на двух стойках. Какое странное орудие казни... нож, укрепленный на стойках... не слышал ни о чем подобном, подумалось Леонару. Об одну из стоек небрежно оперся человек в головном уборе красного цвета. А надпись внизу гласила: "Ну, кто еще хочет стать привилегированным?" Тонкие губы Робийяра дрогнули в легкой усмешке: - Показана максимальная серьезность наших намерений. С долей юмора, конечно. Мы, все же, дети СВОЕГО века... - Да, но... - не унималась девица - разве сотни тысяч лиц, исповедующих ислам не высылались на историческую родину...разве потомки французской аристократии не лишены политических прав, разве не ущемляются права геев? Робийяр спокойно поправил манжеты и кивнул: - Воинствующих исламистов коснулся по справедливости наш принцип соответствия республиканским ценностям. Не нравится вам французская культура и политические ценности, чужды они вам... и нечего вам делать в нашей стране... и нечего предоставлять им гражданство, никаких пособий и никаких привилегий. Это справедливо. Что касается "нетрадиционных". Их и так никто не трогает. Но... одно общее для всех требование, интимная жизнь должна оставаться интимной...нечего об этом орать на площадях и бегать с голым задом... Крупные собственники не столь утеснены, сколь они жалуются. Они свободны действовать... в рамках закона... но пусть забудут о том, чтобы заменить собой феодалов... Судьба потомков дворянства ...не всех... уточним... роялистов ... до сих пор мечтающих о восстановлении монархии. После подавления попытки переворота с целью возвращения французской монархии... мы всё же не репрессировали их... а только лишили политических прав, а следовательно, всех претензий на власть. Им предоставлена возможность жить вне Парижа, в провинциях, в своих замках, пусть там, на лоне природы играют в придворных Марии-Антуанетты. - Но это как бы "резервации"?! - продолжала возмущаться мадемуазель. - Пусть так...- спокойно пожал плечами Робийяр - но они обеспечены материально и также защищены законом, как прочие французы, лишены лишь политических прав... - В центре Парижа установлен памятник Робеспьеру и Сен-Жюсту, так ли это было необходимо ...- журналистка уже не знала, к чему бы еще придраться. - Что вы имеете против? Вы хотели бы, чтобы в столице Французской Республики открылся памятник одному из Бурбонов, особенно мнимому "Людовику Двадцатому", мечтавшему вернуть Франции короля еще в начале двадцать первого века?!... В зале поднялся крик и шум. Зал поделился на "новых якобинцев" и защитников прежней либерально-толерантной Франции, а кое-кто даже робко пытался защищать права роялистов, потомков старого дворянства и их претензии на восстановление монархии... Затем показали краткое выступление британского премьера Натху Чандрахаса, он говорил о всемерной поддержке движения в защиту прав коренного населения Европы и восстановления исторической справедливости... ... ... .... Ошеломленный Леонар ткнул пальцем в кнопку продолговатого прибора, который девушка назвала "пультом". Экран погас... Переварить всю эту информацию разом было физически невозможно, она никак не структурировалась в мозгу, и эмоции и разум сопротивлялись. Изгнание мусульман из Франции, африканская элита Британии и их премьер индо-британец...возвращение европейцев к историческим культурным традициям... Нет... Боже... нет... я не безумец... уговаривал он себя, не отводя взгляд от настенного календаря - ДВЕ ТЫСЯЧИ ДВЕСТИ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ГОД. Леонар устало откинулся на спинку кресла, уставившись невидящими глазами в потолок. Рука подянулась к стакану с остывающим кофе. И тут из заплечной сумки... о... здесь называют ее "рюкзак" вдруг раздался громкий мелодичный звонок. Молодой человек вздрогнул. Мелодичная трель не прекращалась. Поднялся с кресла, открыл рюкзак, что могло там издавать звук. Одну за другой вытащил вещи, такие же узкие длинные брюки из грубой синей ткани, какие были на Бертье, мягкие ботинки, рубашка без рукавов, такой же нелепый головной убор с козырьком. Наконец, вытащил небольшое устройство с ярко светящимся экраном и множеством значков внизу. Ткнул наугад, экран погас и мелодия смолкла. Но через секунды устройство снова подало признаки жизни. Леонар, все также наугад, ткнул в другую кнопку, поднес его ближе к лицу и... услышал глухой голос: - Я знаю, что вы меня слышите. Назовите свое имя и связно объясните, как у вас оказался рюкзак одного из наших людей...Наши новые сотрудники приняли вас за Даниэля Лагранжа, но он сейчас стоит рядом со мной. С минуту Леонар простоял, как в ступоре, кто-то говорит с ним на расстоянии через этот прибор, как это работает?! Но затем решился и поднес устройство ближе к губам: - Сударь, меня зовут Леонар Мари Дюбуа... и я... не крал рюкзак вашего сотрудника... он был им забыт... А я... последовал за ним из чистого любопытства...так понимаю теперь... по ошибке... - Вспомните старика Декарта: "Ошибка есть вина"... -услышал Леонар все тот же сухой резкий голос - интересно, вы много успели здесь увидеть, услышать, узнать? Впрочем, разберемся... Оставайтесь там, где вы с