— Поскольку за вами по старшинству идут только рядовые, это делает вас — закрепляющими, скажем так. В связи с этим, присуждаю Двадцать Восьмому позывной «ЭКС», Двадцать Девятому — «ЗЭД», а тебе, — Двадцать Шестой многозначительно хмыкнул, — «УАЙ».
— Чего? Почему не ЭКС? Я ведь первый. По логике «крестик» должен достаться мне, — возмутился напарник.
— Ты получаешь «Игрек» потому, что каждый раз, когда открываешь свой рот, у меня в голове всплывает только один вопрос — «Почему?»
Наступила секундное молчание, которое казалось вечным из-за глупой шутки Двадцать Шестого. На зажнем плане в любой момент мог зачирикать сверчок и прокатиться сухой куст. Двадцать Седьмой уставился на командира, и сухо проговорил:
— А ты остроумный. Я понял иронию, да, благодарю.
— Браво, Виво. Такого каламбура не ожидала даже я, — Тэс появилась рядом с новичком и, с долгими паузами, похлопала в ладоши.
— С этой минуты, ты — Уай.
— Понял, понял, — Двадцать Седьмой устало помотал головой, и прошел вперед.
— Зачем ты с ним так? — спросила девочка.
— Неосознанно вышло, — усмехнулся Виво, и улыбнулся пикселями.
— За взлом-то узнаешь?
— Разговор немного вышел из-под контроля. Я хотел сделать это сразу, но, как видишь.
— Порой тебе надо фильтровать слова. Они могут ранить, знаешь ли.
— Он — робот.
— Ты тоже, — она запрыгнула Двадцать Шестому на плечо, и постучала его по шлему. — Кто знает, что творится в его башке. Будь аккуратнее. Порой обиды доводят до трагедий.
— Хорошо, понял тебя.
— То-то, — Тэс погладила «хозяина», и растворилась в воздухе.
Пока Двадцать Шестой нагонял Двадцать Седьмого, он обратил внимание на редких прохожих, которые попадались ему по пути. Мало кто из роботов обладал лицом, способным показывать эмоции, что уж там, не у многих даже была функция симуляции, тем не менее, раньше по машине можно было понять, что она «жива». Теперь, что-то изменилось. Жители Кика-Йорка расступались перед солдатом, причем делали это довольно медленно, почти не стараясь увернуться. Что-то в их виде говорило: «Задень меня, задень и уничтожь. Ведь так вы поступаете со всеми». Ни о каком уважении или восхищении, как в штабе, речи не шло. Машины — боятся. И если раньше подобное поведение им внушало упоминание Рифорджа, опасение от слова, которое вшивалось в исходный код в глубинах системы, то теперь им достаточно было самого вида исполнителя наказания.
«Это неправильно. Так не должно быть», — думал Двадцать Шестой.
Но, что он мог сделать? Извиниться публично? Отряд просто выполняет свою работу, не более. Вот только, во времена, когда он был под крылом Шестнадцатого, Сорок Вторые работали с населением более скрытно и конфликты не всплывали наружу. Хотя, на памяти Двадцать Шестого был всего один случай прямого столкновения, и вина было полностью на совести граждан, развлекающихся в подпольном клубе Масляного. В данной ситуации, хочешь не хочешь, но роботы-зеваки не «обиделись» бы на правоохранителей, так как была прямая защита их спокойствия. Но прямое столкновение с митингующими, каким бы оно ни было, провоцирует недовольство, как было понятно из слов телеведущего. Прибавим сюда полную несостоятельность в вопросе безопасности, что повлекло за собой трагедию и разруху, и на выходе имеем вот это — неживых мертвецов, которые полностью потеряли веру хоть во что-то.
Двадцать Шестой, потерявшись в мыслях, случайно врезался в одного из прохожих, и пошатнулся назад.
— Прошу прощения, — извинился он.
— А? — еле слышным голосом, словно вырванный из сна, пробубнил робот. — Ты кто? О! — встряхнулся прохожий, приглядевшись к метке собеседника на шее. — Полицай. Что ты сказал?
— Я немного задумался и врезался в вас. Попросил прощения, — повторил Двадцать Шестой, стараясь быть вежливым, пусть и «мертвец» начал переходить на грубость.
— Ммм, а что мне с этого? Стало легче? Знаешь, что ты сейчас сделал, полицай?!
— Попросил бы вас не называть меня так.
— А то что? В Рифордж меня запихнешь, как тех бедолаг?! Они у вас гемо отняли? Людей прикармливали или распространяли человеческую литературу? Их идеи? Взрывали здания? Избивали кого-то? Грабили? Нет! Недовольные просто вышли на улицу с плакатами, и просили их услышать! Но вы…ВЫ! — робот замахнулся и попытался ударить Двадцать Шестого, но его остановил Двадцать Седьмой, поймав за кулак.
— Проваливай отсюда, отброс, — спокойно приказал он. — Живо, — и толкнул прохожего от себя.
— Шавки! — выругался робот напоследок и резко помрачнел, затих, снова утонув в своем болоте разума. Он громко зашаркал мимо солдат.
— Снова стоишь столбом, когда кто-то покушается на твою жизнь, командир? — съязвил новичок.
— Почему?
— Да-да, так меня зовут.
— Нет, почему ты постоянно бросаешься мне на помощь?
— Дай подумать, — Двадцать Седьмой прижал кулак к подбородку, поразмыслил секунду-другую, и пристально посмотрел на Двадцать Шестого. — Потому что я так хочу.
— И все?
— Все. Ничего личного, просто бизнес.
— Ты понимаешь значение этого выражения?
— Ну…Да-а-а.
— Мог бы просто сказать, что причина в моем старшинстве, не более.
— Пусть так, командир. Может пойдем?
— Один вопрос, — остановил напарника Двадцать Шестой, когда тот, не дожидаясь ответа, уже начал уходить.
— Что еще?
— Какова твоя особая функция? — наконец нашелся нужный момент.
— В смысле?
— ЭКС — мастер ближнего боя. Имеет электризованное оружие на руках. ЗЭД — снайпер со стэлскамо. А ты?
— А я что-то среднее между ними, — Двадцать Седьмой изобразил улыбку на маске. — Ничего особенного. Хорош на короткой и дальней дистанции. Владею всеми видами оружия. К сожалению, элементными функциями не одарен, молниями не бью. Камуфляж так же «бог» не дал. Вроде бы все. Доклад окончен.
«Недоговаривает. Странно», — подумал Двадцать Шестой.
— Точно?
— Да. Сто процентов.
— Хорошо. Благодарю за честность.
— Рад служить, — Двадцать Седьмой показушно встал по стойке смирно, и прислонил ладонь к виску, отдав воинское приветствие.
Роботы двинулись в путь. Двадцать Шестой предложил идти через дворы, чтобы не провоцировать лишний раз прохожих. Нехотя, напарник согласился. Они зашли за угол, и продолжили путь. Все закоулки были одинаковы: темные и мрачные, с разбитым асфальтом, который, почему-то, никто не удосуживался латать. В жилых домах виднелись редкие окна, словно разбросанные рандомайзером то тут, то там. Наверно, некоторые машины, как и сам Двадцать Шестой, желали не сидеть, как в пещере, а время от времени выглядывать наружу и смотреть, что твориться за пределами их коробки. Один из таких жителей, как раз решил полюбоваться улочкой, но заметил солдат. Окно вмиг окрасилось черной, матовой пеленой, и гражданин исчез в ее бездне.
Пройдя еще пару кварталов, напарники покинули подворотни, и вышли на тротуар у проезжей части.
— На месте, — оповестил Двадцать Шестой, увидев знакомое здание, в которое однажды врезался Шестнадцатый на своей машине. Его так никто не починил. — Вот наша цель. — Он указал пальцем на одинокую постройку, которая выделялась на фоне черных монолитов: белые, кирпичные стены; старая, деревянная дверь с колокольчиком и неоновая вывеска, которая и не думала зажигаться, хотя ночь уже готова была завладеть городом.
— У меня руки чешутся выбить все шестерни из владельца этой древней халупы, — довольно потянулся Двадцать Седьмой, протянув перед собой сцепленные в замок руки.
— Мы здесь не за этим, — предупредил его командир.
— Разве?
— Зададим пару вопросов. Если не захочет отвечать, то сыграем в древнюю игру — «Хороший и плохой полицейский». Этого будет достаточно.
— Как прикажешь. Кто я такой, чтобы руководить операцией.
— Меня раздражает этот кусок гемомасленного дерьма! Почему ты ничего не говоришь?! — внезапно зашипела Тэс. — Он какой-то мутный, Виво. И насчет способностей ведь тоже врет! Не молчи!
— Рано, — мысленно ответил ей Двадцать Шестой.
— Чего медлить?!