Я больше не могла выносить его терзаний.
- Не переживай, все будет нормально. Я поеду к нему. - Я опустилась к Джонатану на колени и обняла его.
Снова погас свет, загудели моторы, и кабинет Джонатана сменился новой декорацией. Я прошла вперед и оказалась в песчаном саду на планете Шиссаа. Мне никогда не приходилось видеть столь безжизненного пейзажа. Лишь камень, пески, да изредка - какие-то кривые колючие растения. Камни блестели золотом, отливали серебром, играли всеми цветами радуги - это пиршество красок было слишком буйным для глаза землянина. Песок на дальних дюнах тоже поражал многоцветном, но здесь, в саду, у меня под ногами он был серебристо-белым. А под этим слоем скрывался другой - ярко-алый. Смешиваясь вместе, они образовывали сверкающий розовый ковер. А если ступать осторожно, то в белом песке оставались ярко-алые следы. И больше ничего на многие километры вокруг.
Я стояла посреди этой пустыни, которую кому-то пришло в голову назвать "садом", и собиралась с духом, чтобы войти в дом. Вдруг позади послышался шорох. Я повернулась и вскрикнула.
Майлс оказался прав - его вид впечатлял. Настолько, что если бы я точно не знала, что передо мной - Майлс Рид, то наверняка решила бы, что в спектакль приглашен настоящий шиссаанец, или как их там. Передо мной стояло существо определенного гуманоидного типа и даже, в общем, напоминавшее землянина - только напрочь лишенное волос. И ушей - куда подевались уши Майлса, для меня, Нуар, осталось загадкой. Тело его, прикрытое лишь кожаной повязкой вокруг бедер, было буровато-зеленого цвета. На поясе болтался огромный кривой нож.
- Вы - женщина Джонатана Клея? - спросил он, и в голосе его зашелестел сухой песок. - Я - Хакон Чашакананда.
Я отшатнулась назад, сжав ручку своего чемодана, но тут же вскинула подбородок и произнесла, стараясь избавиться от дрожи в голосе:
- Меня зовут Аллегра Найтингейл. Будьте так любезны проводить меня в мою комнату.
Дружба с Хаконом зарождалась очень медленно. Ледяное молчание прерывалось поначалу лишь неприязненными вопросами типа: "Как может любое существо, считающее себя цивилизованным, разгуливать чуть ни голышом, да еще с тесаком за поясом?" Хакон ответил мне, но со следующего дня стал появляться в неком одеянии, напоминающем кафтан. Потом неприязнь в вопросах сменилась любопытством.
- А что означает ваше имя на языке Шиссаа?
Отвечая, он улыбнулся почти человеческой улыбкой.
- В моем языке нет такого имени. "Хакон Чашакананда" - это адаптированная транскрипция, специально для землян. А мое настоящее имя вы и произнести бы не смогли.
- Но почему тогда было не придумать что-то более удобопроизносимое? удивленно заморгала я.
Тяжелые бурые веки дважды медленно опустились и поднялись - он тоже моргал от удивления, хотя и совершенно иначе.
- А вы думаете будет лучше, если к вам явится "голое зеленокожее существо с тесаком за поясом" и назовется Джоном Смитом? Земляне ведь полагают, что у инопланетян должны быть длинные и трудные имена, зачем же обманывать ожидания?
Этот-то забавный диалог и уничтожил разом весь холод между нами. Для дружбы больше не было преград. Словно прозрев, я вдруг поняла, насколько прекрасен песчаный сад. И одновременно - сколь удивительно благороден и чист душой его хозяин. А вскоре он отпустил меня домой - к Джонатану.
Тот был сам не свой от счастья. Он стиснул меня в объятиях так, что, казалось, еще секунда, и кости мои затрещат.
- Как же ты вырвалась? Вот уж не думал, что его можно уговорить.
- Я и не уговаривала его. Просто ты плохо его знаешь. Он сказал мне: "Мне кажется, что я достаточно знаком с вами, чтобы заключить, что вы человек чести. И если вы скажете мне, что Джонатан такой же, то в соблюдении моих условий больше нет необходимости". Вот и все. Он отпустил меня.
Откинувшись на спинку кресла, Джонатан нахмурился.
- Что это значит - "достаточно знаком"?
Я, Нуар, вздрогнула, даже сквозь действие таблеток расслышав в его голосе те самые нотки, которые уже звучали после нашего с Брайаном возвращения из Эвентайна. Однако Аллегра их не услышала.
- Просто за эти четыре месяца мы очень много времени провели вдвоем. А куда было деваться? Я бы просто сошла с ума, если бы все время сидела в своей комнате. Ненавидеть друг друга так утомительно, вот мы и стали друзьями. Если ты познакомишься с ним поближе, то и сам убедишься, что он замечательный человек.
- Че-ло-век? - Джонатан сощурился.
Я кивнула.
- Любое разумное существо вправе называться так. Это одна из основных идей философии Шиссаа. И, по-моему, прекрасная идея, она сближает, вместо того, чтобы разделять на землян, шиссаанцев, кого-то еще...
- Ты, я вижу, так увлеклась их философией, что готова отказаться от собственной.
Теперь раздражение в его голосе уловила и Аллегра. Я подошла к нему и коснулась его плеча.
- Ну, конечно, нет. Хотя там много идей, которые стоит позаимствовать и нам. Но почему ты сердишься?
Мышцы на его шее напряглись.
- А по-твоему, я должен радоваться? Я пахал четыре месяца, как проклятый, чтобы вытащить тебя из этой дыры. И вот теперь ты являешься и начинаешь петь дифирамбы этой образине, по милости которой все так и вышло, и превозносишь его философию. Чем вы там с ним, черт побери, занимались?
Я была потрясена, в его голосе звучала с трудом сдерживаемая ярость.
- Да ты с ума сошел! Он ко мне и пальцем не притронулся, если ты это имеешь в виду. Я люблю тебя, Джонатан, как ты вообще мог такое подумать.
Он схватил меня за плечи и резко притянул к себе.
- Ну и слава Богу. Извини, я и в самом деле без тебя тут с ума сходил. Давай забудем обо всем этом.
Но это было уже невозможно. Общение с Хаконом очень изменило меня, и я подмечала в Джонатане все больше черт, неприятно меня поражавших. Я думала, что это пройдет, старалась закрывать глаза, но, когда, наконец, поняла, что он хочет обмануть Хакона, лишив его доли, терпению пришел конец, и я впервые в жизни позволила себе вмешаться в его дела.
- Тебя это не касается, - жестко ответил Джонатан.
- Да нет, наоборот, очень даже касается, как ты не понимаешь? Я же обещала Хакону, что ты будешь честен, и ты просто не имеешь права его обмануть.
Гнев Джонатана был холодным гневом. Лицо его оставалось спокойно, говорил он ровным голосом, только мышцы на шее снова вздулись и заиграли.
- Давай оставим эту тему. Надеюсь, ты согласишься, что у себя в офисе командовать должен все-таки я, - произнес он, тщательно выговаривая слова.
Я посмотрела на него и вздохнула. Наверное, чуть не с самого момента возвращения я где-то внутри себя знала, что это неизбежно. И все же не могла не чувствовать боли.
- Что ж, если так, я иду собирать вещи.
- Что значит - "собирать вещи"?
- Я ухожу от тебя.
Он вскочил, и, одним прыжком перемахнув через стол, оказался рядом со мной.
- Нет! Ты не сделаешь этого, ты не можешь этого сделать.
Я чувствовала, что разрываюсь на части. Я любила его. Но лгать ему и себе просто не могла. Как я была бы счастлива объяснить ему все, что происходило со мной сейчас. Но это было бесполезно - он бы просто не понял.
- Теперь все ясно. У тебя просто что-то было с ним.
Я горестно покачала головой.
- Ты ошибаешься, не было. Наверное, могло бы быть, но я оставалась верна тебе, и он уважал это мое право.
- Да что ты говоришь? - Джонатан терял контроль над собой, он почти сорвался на крик. - Ты вмешиваешься в мои дела, чтобы не обидеть его в ущерб моей прибыли, ты называешь его прекрасным человеком! И вот теперь собираешься уйти от меня. Ты думаешь, я поверю, что ты не уходишь к нему?
- Да, думаю, что поверишь. Надеюсь, потому что это правда.
- Ты лжешь! - Он стиснул зубы.
Паника обожгла меня ледяной волной. Он хочет ударить меня! Я отступила назад, чувствуя себя беспомощной, как тогда, в восемь лет.
Я увидела, как распрямилась, готовая к пощечине, его ладонь.