Там, на площади, Смотритель стоял далеко от Оракула и кроме собственно колпака ничего и не разглядел. А теперь, когда колпак был чуть сдвинут с лица, Смотритель явственно увидел глубокие морщины на старческих дряблых щеках, на тоже дряблой шее. Больше ничего не увидел — остальное закрыто. Глаз тоже не видно. Белые, сухие руки возлежали на подлокотниках, тонкие кисти на полированном дереве выглядели как изощренное украшение мебели.
Кость и дерево, извините за бестактную вольность образа.
Перед троном стоял низкий столик, с маленькой пирамидкой — копией той, что находилась во дворе.
Смотритель медленно пошел к трону, за спиной захлопнулись двери…
(они все здесь нещадно хлопали, и, по мгновенному выводу, звуки эти несли некую психологическую функцию)…
огласив зал гулким грохотом. Не доходя десяти шагов до трона, Смотритель остановился, и, как оказалось, вовремя — на полу, перед его ступнями пролегала тонкая красная линия. Проследив, куда она идет, Смотритель обнаружил, что эта линия образует окружность, очерченную вокруг трона.
Надо полагать — дальше, внутрь нее, двигаться не положено.
— Это круг Силы, — возник голос.
Тот же самый, что и на площади — тихий, невыразительный, звучит как бы на ухо слушающему или вообще в голове, колебания воздуха, кажется, ни при чем…
Кажется?
Если бы не запрет на вопросы, Смотритель сейчас наверняка глупо переспросил бы: «Круг Силы?» Но глупость через запрет не продралась, уже славно.
— Дальше заходить нельзя. Оглохнешь. Сойдешь с ума. Потеряешь дар.
Оракул говорил, ни на йоту не двигаясь, только губы чуть шевелились, доказывая, что вопрос «Кажется?» имеет отрицательный ответ и процесс «говорения» таки наличествует.
Молчать не следовало.
— Да, — не нашел ничего лучшего Смотритель.
— Да… — неожиданно ворчливо скрипнул Оракул. — Все говорят «да», когда не знают, что сказать… Да… Вот ты зачем сказал «да»?
Оракул откинул свой высокий капюшон, потер ладонями лицо…
(светло-желтое печеное яблоко)…
медленно, опираясь на руки, сполз (именно так) с кресла-трона, встал, покачиваясь.
Смотритель малость опешил от такого его поведения: неужто так немощен?
— Я сказал «да», потому что… — Смотритель торопливо придумывал объяснение.
— Вот то-то и оно! Не можешь объяснить. Ты же не просто смертный, а Хранитель Времени, ты-то почему онемел?
— Я…
Смотритель всерьез не понимал, что с ним случилось. Не было такого никогда, не могло быть, мистика, бред, навязанная реальность.
— Я-а-а… — передразнил Оракул. — Не ожидал? Думал, что Оракул — фигура мистическая, осененная сиянием с небес?
— Да…
— Опять «да»! Ты другие слова знаешь?
— Да… — Смотритель как-то вдруг пришел в себя. Или обрел себя. И уже малость развлекался. Самую малость. — Знаю, конечно, знаю другие слова. Много слов знаю, быть может и лишних. Но я действительно удивился: не ожидал…
— Не ожидал, что Оракул — обыкновенный человек, у которого есть глаза, уши, руки-ноги… трясущиеся, к сожалению, руки, да и ноги ходят плоховато… это удивило?
— Простите… — Смотритель понятия не имел, как обращаться к Оракулу, кем величать, поэтому обошелся без величания. — Игнорировать вопросы мне запретили, но я бы хотел сейчас нарушить этот запрет.
— Понимаю тебя. Нарушай. Да и спрашивай, что хочешь. На что смогу — отвечу. — Оракул, похоже, устал. Так же трудно, как слезал, опять взобрался на трон. — Я все про тебя знаю, хоть ты и таинственное существо. Откуда взялся — не известно. Какого роду-племени — тоже. Головой ударился — знаю. Из Хранителей Времени самый сильный — тоже знаю. Потому-то и позвал тебя. Хотел своим людям сказать, чтобы тебя нашли и привели, а ты сам явился.
— Зачем я вам?
— А зачем ты шел за нами? Зачем хотел встретиться?
— Да, пожалуй, интерес у нас обоюдный, — согласился Смотритель. — А почему вы решили, что я хотел встретиться с вами?
— Потому что все хотят. И очень немногие готовы без оружия и без маленькой сильной армии разгуливать по местности, кишмя кишащей орками. А ты — не просто гулял, ты очень целенаправленно шел. Я заметил тебя, когда ты еще прятался в улицах города.
Заметил? Сквозь плотную ткань капюшона? Он же головы даже не повернул…
— После удара паровиком я был как младенец: мир с нуля узнавал. Про Оракула узнал — так интересно стало. Спросил у Ноя… это горожанин, я пока живу у него… можно ли встретиться, а он страшные глаза сделал: невозможно, сказал.