Потом я увидел ещё одно солнышко. Мне пришла в голову мысль о том, что в этом просматривается какая-то система. Только третье солнышко вернуло меня из дебилизма в реальность. Оно было нарисовано полностью. Не в виде полукруга, а в виде кружочка. Вокруг кружочка в виде лучиков расходились глубокие царапины. В центре скала была обожжена чем-то седым и черным. Очнись, дебил! Ты не в детском садике. Ты на войне. Это место разрыва осколочно-фугасного боеприпаса! Кружочек – это место удара. Лучики процарапаны разлетевшимися осколками. Большое солнышко – это НУРС, пущенный с вертолёта (неуправляемый реактивный снаряд калибром 80 мм). Солнышко поменьше – это снаряд 30 мм. Выпущенный либо из БМП2 (боевая машина пехоты), либо с вертолёта из авиапушки. Мне почему-то сделалось не по себе. Скорее всего, потому, что здесь было много этих солнышек. Когда ты несёшься со скоростью черепахи, когда тебе тяжело, ты задыхаешься, тогда тебе заметно три солнышка. А если включить мозги и попробовать вести наблюдение за местностью, на которой ты ведёшь боевые действия. Да-да! То, что ты сейчас делаешь, это ведение боевых действий. Поэтому включи мозги и смотри, что нарисовано на скалах. Откуда прилетало, куда било, и как разлетались осколки. Включи мозг! Это может спасти тебе жизнь.
С Зуба снова запустили красную ракету. Но я быстрее уже не мог. Даже так, как раньше мог, теперь и так не мог. Без сил и почти без сознания я шлёпнулся на тропу. Рядом повалился Серёга. Мы ни о чем не разговаривали. И не хотелось, если честно. Хотелось закрыть глаза и подохнуть. Поэтому мы хрипели пересохшими глотками и пытались впитать хоть немного кислорода.
Через какое-то время по тропе на нас вышел сержант. Он крикнул нам издалека, чтобы мы его не застрелили. Я тогда подумал, что он нам льстит. Но, вежливо промолчал. Потому что не было сил говорить.
- Рация у вас есть?! – Спросил сержант, когда подошёл к нам поближе.
- Ых-хы, есть. – Выдохнул я как сумел. – Ых-ых-ых.. У Хай-ых-ых-ретдинова.
- Надо вертолёт на Зуб вызвать. Там подрыв. Я к вам навстречу пошёл, чтобы быстрей. Мы пускали вам красные ракеты, пускали. А вы всё не вызываете вертолёт и не вызываете. Красная ракета, это сигнал опасности, тревоги. Чтоб вы знали на будущее.
Вот ништяк, подумал я. Это – как спрыгнуть в реку с БТРа, если правый борт пошёл вверх. Что же, каждый раз вызывать вертолёт, когда увидим красную ракету? Может, я тупой? А, может, в самом деле кислорода не хватает? Но я точно ничего не понял.
Вскоре до нас дошёл Хайретдинов. И Манчинский с рацией. Хайретдинов быстро переговорил с полком. Оказывается, сапёр подорвался ещё вчера. Из-за того, что мы такие дохляки и не смогли засветло дойти до Зуба, раненый с оторванной ногой ночевал на высоте 2921. Мне стало очень стыдно за нас. И утренний мат Хайретдинова получается, … получается, что если ты на войне не выполнишь приказ, то кто-то другой может за это заплатить своей жизнью.
Мне было очень стыдно. Ещё и за то, что Миша Мампель назначен виноватым, а я, типа, герой и красавец. Но я точно так же не дошёл до Зуба. Значит, не выполнил приказ. Так что не надо делать вид, что мне повезло, а товарищу не повезло. Если твоему товарищу не повезло, и ты этому радуешься, то ты – баран. Только баран стоит и смотрит, как волки грызут рядом другого барана. А баран радуется, что не его грызут. Не надо быть бараном. Надо бодать волков и защищать товарища!
Проблема заключалась в том, что Хайретдинов – не волк. Он командир, и он – прав! Бодать его никак.
- Мы там разминировали, что смогли. Растяжки на заградительных минах порезали. Но сами мины не сняли. Территория поста большая, мы не успевали, тут ещё этот подрыв. Кто-нибудь у вас сапёрную подготовку проходил?
- Я проходил. – Тяжело дыша вставил я свои пять копеек в разговор старших по званию. Потому что спросили.
- Тогда держи! – Сержант протянул ко мне руку, высыпал на ладошку несколько стальных штырьков. – Это предохранители от ударного взрывателя МД-5М. Сами поснимаете мины. Только технику безопасности соблюдай. Без предохранительной чеки не выкручивай взрыватель.