- Всё, пацаны! Это последний источник. Запасайтесь водой. – Сказал сапёр, встал на четвереньки и припал к воде, как неделю не жрамши.
- Ну, хорошо. Запасёмся. – Мы тоже встали на четвереньки и тоже принялись глотать воду, как неделю не жрамши.
Сапёр отпился, встал на ноги, опёрся на свой зелёный щуп, спрыгнул с площадки вниз, махнул нам рукой:
- Пока, пацаны! – Он развернулся и запылил по тропе в сторону Мариштана.
- Бывай, братан!
Минут тридцать мы глотали воду, переводили дух, затем снова глотали. Я знал, что не надо много пить после обезвоживания организма. Но эти знания были из другой жизни, из мирной. Это были знания другого человека, жившего в совершенно других условиях. На склоне раскалённой горы я понимал, что не надо много пить, но всё равно пил. Потому что сейчас мы наполним фляги и уйдём на Зуб Дракона. А там воды не будет.
Через полчаса мы затарили фляги и поковыляли на жуткий Зуб Дракона. А поскольку находились мы в самом низу подъёма, мне очень сильно захотелось убить проводника, который нас сюда завёл. Несколько скрашивало положение то, что в вещмешке у меня находилось 12 фляжек. Они весили 18 килограммов, что значительно меньше веса боеприпасов и бронежилета, которые я тащил по этой тропе вчера. Восемнадцать значительно меньше, чем шестьдесят четыре, это вам любой водонос скажет. Значит, у меня был шанс подняться засветло и не очень сильно вымотаться.
Перед началом подъёма мы ещё раз напились, намочили майки и гимнастёрки, надели их мокрыми на себя и двинулись на Зуб. Минут через 20 мы начали … СЦАТЬ. Это не очень романтичная информация, но надо понимать, что с тобой будет, если ты после обезвоживания выпьешь полтора ведра воды. В лучшем случае, ты начнёшь поливать всё вокруг, как пожарный брандспойт. В худшем «положишь» себе почки. Потому что человек – не верблюд, он не может запасать воду впрок.
На наше счастье мы были молодые и крепкие парни. Собственно, это взаимосвязанные вещи – молодой организм крепок здоровьем и слаб мозгами. Природа специально так устроила, иначе наш вид не выжил бы. Слабые мозги регулярно приводят к таким поступкам, пережить которые организм может, только проведя полную мобилизацию заложенной природой прочности. В старости такое не проканает.
Пока мы карабкались на ужасную раскалённую гору, бойцы на посту за это время понемногу освоились. Хайретдинов разделил участок скального хребта на три позиции и назвал их «Точками». Для меня определил место на Второй Точке вместе с Герасимовичем и Мампелем.
После нескольких часов подъёма мы пришли на Зуб с водой. Встретил нас Хайретдинов. В сапогах, штанах и с голой волосатой грудью. Потому что днём на горе было очень жарко.
- Мампель! - Прапорщик аж присел от неожиданности. Он не ожидал увидеть то, что увидел: - Где твой автомат?!! Ты душманам личное оружие продал?!
Мишка ему в ответ: - Он тут, на посту. Я не брал автомат! Я сейчас Вам покажу!
- Ты МНЕ сейчас покажешь?! Раздерить тебя тридеручим продиром! – Заревел Хайретдинов. – Это Я ТЕБЕ сейчас покажу! Герасимович!!! Ко мне бегом марш!
Бендер возник перед Хайретдиновым. Доложил, как положено, для чего пожаловал.
- Ты что, Герасимович?! Ты с ним заодно, что ли? Ты – пособник?! – Хайретдинов вытянул в сторону лица Бендера свой подбородок. – Я назначил тебя ответственным, а ОН у тебя – без автомата! Ты тоже к врагу собрался переметнуться?!
- Вы меня назначили ответственным - я выполнил Ваш приказ. Я его обратно привёл. – Бендер говорил совершенно невозмутимо. Как будто Комендант не зыркал на него своими Командирскими глазищами. – А что он без автомата, так мне от этого только спокойнее.
- Засчитываю! – Хайретдинов из позы Грозного Коменданта принял позу «вольно», засунул пятерню со скрюченными пальцами в шевелюру на своей груди. – Раз выполнил приказ, значит, засчитываю.
- Бурилов! – Прапор перевёл взгляд на Бурилова. – А ты, я смотрю, у меня исправляешься.
- А-а-га. А я чё? А я ничё. Я, как все. – Бурилов расплылся в улыбке конопатой рожей, густо заляпанной горной пылью по жирному липкому поту.
А у меня точно такая же рожа. У нас у всех такая рожа. Со струйками пота через грязищу. Но для Хайретдинова красота солдата заключена не в конопушках и не в ровности рожи. Он не балерин для балета подбирает. Для него красота солдата в том, как солдат выполняет боевую задачу. Выполнил задачу, значит красавец. А с лица, хоть на Квазимоду будь похож, хоть на Алена Делона. Хайретдинову не на портрет с тобой фотографироваться.