Мне навстречу идут Виктор и Белый. Они точно меня видят, Виктор машет рукой. Понимаю, что бежать некуда, враги слишком близко, решаю вернуться в кафе, но слишком поздно. Белый двумя шагами достигает меня и хватает за край куртки. Тащит в сторону, за кафе. Я иду сам и готовлюсь драться. Не собираюсь больше подставлять щёки или как там в Библии предлагают.
Мы идём дальше, проходим несколько дворов. Всё это время никто не произносит ни слова. Вижу впереди гаражи и понимаю, что они ведут меня туда.
– Что вы от меня хотите? – спрашиваю громко, к удивлению, голос не дрожит, хотя страх продолжает клубиться где-то внутри.
Белый толкает меня вперёд, когда оказываемся спрятанными от чужих глаз.
– Да ничего не хотим, – тянет Виктор и усмехается.
Я выпрямляюсь, поправляю волосы, но они вновь падают на лоб.
– Ты мусор, – Белый плюёт мне под ноги и глупо ржёт.
Я не выдерживаю и прыскаю со смеху. Незнакомка писала, как смеялась, а мать злилась ещё больше. Что ж, пора меняться. Не могу стать лучше, значит, стану намного хуже.
– Страх потерял? – продолжает наступать бугай.
– И не находил, – отвечаю дерзко и снова смеюсь.
Внезапно понимаю, что не боюсь ударов, не страшусь боли, ведь она приносит мне удовольствие.
Белый бросается ко мне и замахивается, чтобы ударить, но я отскакиваю в сторону, и он промахивается. Параллельно выставляю вперёд отцовский зонт.
– Ванёк, остынь пока, – говорить Виктор, – давно тебя не видно, Андрюх.
– Соскучился? – я натягиваю рюкзак на одно плечо и разминаю шею.
– Ты изменился, – он снова улыбается, – но всё ещё такой же прыщавый сопляк.
Я смотрю ему в глаза, не отрываясь, и не обращаю внимание на Белого. Хотя краем глаза стараюсь следить за его движениями, чтобы успеть снова отскочить. Или с размаху залепить зонтом по его физиономии.
– А ты своему отцу сможешь такое сказать? – задаю вопрос, который готовил для него уже несколько дней.
Улыбка тут же спадает с лица Виктора, он вытягивается и резко напрягается.
– Чего несёшь? – его голос предательски срывается, а я ликую внутри.
– Тебе к психологу нужно походить, полечиться, бери пример с Белого, – продолжаю уже смелее, – мой-то отец хоть просто умер, а твой тебя бьёт, кстати…
Приглядываюсь и замечаю, что у него из-под шарфа выглядывает синяк, тут же продолжаю, пользуясь их замешательством.
– Кстати, а вон и синяк на шее, неужели он не смог тебя придушить? Или решил просто припугнуть? Наверное, второе, – я делаю шаг в сторону и опираюсь о холодную стенку гаража.
– Я тебя убью, – шипит Виктор, – нет, я испорчу твою жизнь. Ты будешь молить о смерти.
Я сглатываю от подкатившего страха, но стискиваю зубы, не давая волю эмоциям.
– Всё же остаётся неясно, почему вы до меня домахались? – мне действительно это интересно, и я в очередной раз пытаюсь добиться ответа.
– Ты – мусорский ублюдок, - пыхтит Белый.
Я прокручиваю его ответ в голове и не сразу, но начинаю соображать.
– Твой отец – мент, - говорит Виктор, поправляя свой шарф, подтягивая его выше к подбородку, – он засадил моего в тюрьму за кражу. А когда батя вышел, то начал пить. Поэтому, раз я не могу отомстить твоему отцу, значит, отомщу тебе.
– Странная логика, – тяну я, осмысливая сказанное.
Поворачиваюсь на Белого, но даже не спрашиваю о его мотивации, по глазам видно, что причины нет, он просто тупой.
Ненадолго отвлекаюсь, и массивный кулак приземляется мне в челюсть. Резкая боль пронзает, и я с грохотом врезаюсь в железную стену. Зонт отлетает в сторону, не успеваю ухватить его. он приземляется прямо в лужу, заливается грязью, и я чувствую какую-то странную, ненормальную радость.
Сползаю на землю, руками цепляю ручку гаража, зелёная краска обсыпается, приклеиваясь к коже. Начинаю смеяться, тру челюсть и поднимаю взгляд на моих врагов.
Белый покраснел и часто дышит, а Виктор кривит губы в злобе. Он подходит ко мне и с размаху ударяет ногой в живот, отчего дыхание прерывается, и я не могу вдохнуть. Скручиваюсь, прижимая колени к груди. Он замахивается снова, а я всаживаю ему в голень вилку, которую держал в руке, когда вышел из кафе. Задумался и не заметил, что сжимал её. Когда понял, то уже увидел врагов на подходе, поэтому спрятал в рукаве.