Он пугал русских, и он соблазнял их. Зеленое пятно оставалось загадкой. Тогда сэр Генри потерял терпение. У него густые жесткие брови. У него горячее сердце. Брови опустились. Трубка угрюмо пыхтела. Сэр Генри Детердинг объявил зеленой загадке войну.
Красин как-то сказал Детердингу: «Прошлое не в счет. Надо все начинать сызнова». Глаза при этом хитро посвечивали. Сэр Генри любовался их игрой. Он сам ненавидит старое. Старое — это белесая тень возле пруда. Старое — это смерть. Не раз он уничтожал все вокруг себя. Он всему изменял, кроме разве кнастера. Акции бывших владельцев для него не догмат веры. Это просто хороший ход. Он готов все начать сызнова. Пусть на Красной площади сжигают чучело капитализма. Но пусть при этом помнят, что нефть принадлежит ему, Генри Детердингу, потому что он один способен создать великую империю нефти, а следовательно, одарить человечество стройной моралью.
На северном призрачном море угрюмо дымит гигантский дредноут. Он правит пятью частями света. Для него растут пальмы, для него под землей сверкают алмазы, для него истекают смолой каучуковые рощи, для него Рабиндранат Тагор пишет стихи о мудрой Индии, — все для него. Этот дредноут зовут Великобританией. Его орудия готовы салютовать поцарапанному моноклю. Правда, Генри Вильгельм Август Детердинг — иностранец, но свободолюбивые бритты изучают паспорта только нищих иммигрантов. На капитанском мостике рядом с греческим профилем Базиля Захарова можно увидеть голландскую трубку Детердинга.
Сэр Генри объявил войну шестой части света. У сэра Генри прекрасная армия. Несколько лет назад в лондонском суде слушалось дело подвластной ему компании «Астра-Романа». Вот допрашивают бывшего заведующего великобританской контрразведкой мистера Мак-Догона:
— Вы получали ежегодно четыре тысячи фунтов. Между тем вы отнюдь не специалист по нефтяному делу. Может быть, вы объясните, в чем именно состояла ваша служба?
Мистер Мак-Догон насмешливо вздыхает:
— Простите, но мои функции чрезвычайно трудно определить…
Сэр Генри говорит о Ллойд-Джордже: «Мой друг». Это не мешает ему ладить и с Чемберленом. Он ведь презирает низкую политику, выборы, смену кабинетов, пышные слова и пышные парики. Он объявил войну непокорной державе. Дредноут на славу оборудован. Дым дредноута черен и грозен.
В пригожий майский день полицейские бригады окружают тривиальный дом на улице Мургет. Шифровальщик советского торгпредства, некто Худяков, видит перед собой спортивный кулак одного из полицейских. Худяков, может быть, и хочет расспросить незваного гостя о знаменитом «хабеас-корпусе», но он не тверд в английском языке, к тому же у спортсмена — палка. Худяков молча падает на пол. Полицейский направляется к начальнику с победоносной реляцией.
Сэр Генри говорит: «Побеждает тот, кто действует».
Две недели спустя Чемберлен подписывает воинственную ноту. Сэр Генри возьмет зеленую крепость измором. Он видит уже великую коалицию. Только ни слова о нефти! Говорите о крови расстрелянных, о поругании церквей, о свободе слова, говорите, если угодно, стихами, говорите много, красиво и задушевно! Главнокомандующий остается незримым. Его имя неизреченно, как имя Иеговы. В анонимной комнате он курит простонародный кнастер.
Наполеон идет на восток, чтобы создать единую империю нефти.
4. «Победа»
Просторный кабинет. Зеленое сукно. Приторный запах табака с медом. Председатель «Норд Кокасен Ойлфилд» говорит уверенно и веско. Это дивизионный генерал, которого ознакомили с планом атаки.
— Наиболее существенным событием истекшего года было удаление русского посольства. Надо надеяться, что Франция последует примеру Великобритании. Сэр Генри Детердинг окажет на французское правительство все давление, которое он только может оказать…
Джентльмены облегченно вздыхают: раз сэр Генри!.. С восторгом один шепчет другому;
— Он сказал, что не пройдет и года, как кремлевская власть падет…
«Он» — это, разумеется, сэр Генри. Сэр Генри вспыльчив и неосторожен. Он любит изрекать. Возражений он не терпит. Над Кавказом могут развеваться какие угодно флаги, но кавказская нефть должна принадлежать ему.
Секретарь заказывает каюту: сэр Генри едет в Париж.
Париж смеется, пьет аперитивы, читает о скачках в Довиле и о новых автомобилях Ситроена. Он вовсе не ждет Детердинга. Под платанами целуются сентиментальные парочки. Энтузиасты требуют спасения Сакко и Ванцетти. В народных танцульках гармонисты играют залихватские «явы». Депутаты удят рыбу и задабривают избирателей. Париж, как всегда, пахнет пудрой и бензином. Он не знает, что бензин это нефть, что кабина уже заказана, что голубой дым над площадью Сен-Лазар — дорога сэра Генри к пожарищам Москвы.