Жорж Клемансо теперь заканчивает свою вдоволь тщеславную жизнь афоризмами о тщете всякой славы. Он пишет о Демосфене. Кроме того, он любит наблюдать за своим шотландским терьером. Его пес неохоч до сухого хлеба, но стоит только Клемансо бросить крошки воробьям, как терьер немедленно их пожирает. Клемансо записывает: «Не правда ли, сколь человеческое движение?..»
О Клемансо наивные люди говорят — «циник»! Сэр Генри Детердинг улыбается. Ведь Клемансо питался министерскими кризисами и обыкновенной человеческой тоской. Он верил в чары Мата-Хари, в барабанную дробь, в мистику крови, в ораторское совершенство. Он еще мог признать железо или уголь. Но нефть?.. Во время Версальской конференции его предупреждали: «Англичане хотят нас провести. Они прибирают к рукам всю нефть». Шутники рассказывают, будто бы грозный Клемансо в ответ презрительно усмехался: «Что же, у нас останется электричество!»
Год спустя другой француз — г-н Мильеран гордо заявил: «Моссульская нефть наша, и мы требуем свободных рук». Тогда-то усмехнулся сэр Генри: «У них будут свободные руки. Свободные и пустые». После этого немало французских солдат осталось в Сирии. Стреляли арабы. Пули были английские.
А нефти у французов нет как нет. Зато кое-кто из них приобрел акции «Роял-Детча». Когда поднимается в цене нефть, поднимаются и бумаги. Это — ущерб для промышленности, это — кризис и безработица, но это — классическое счастье рантье.
У французов нет нефти, и у них много автомобилей. Они покупают нефть «Роял-Детча» или «Стандарт ойла». По Черному морю идут наливные суда. Но ведь сэр Генри воюет с зеленым пространством. Сэр Генри Детердинг хорошо знает, из чего сделана человеческая жизнь. Он знает, что такое высокая политика. Он знает также, что такое зловонная нефть.
Дипломаты — люди загадочные и завлекательные, вроде медиумов или чикагских бандитов. Г-н Камбон, бывший посол Франции в Берлине, снисходя к любопытству непосвященных, выпустил недавно книжку под заглавием «Дипломат». Подробно он рассказывает, как должен образцовый дипломат улыбаться и как должны улыбаться ему.
Господин Камбон — один из «бессмертных» Академии, неужто он выдумал все описанные им улыбки?.. Хотя г-н Камбон помимо Академии состоит во главе французского отделения «Стандарт ойла», беседуя о дипломатическом этикете, он, наверно, забывает о нефти.
К высокому дому на Кузнецком подъезжает автомобиль. Автомобиль корректен, и корректен пассажир. Г-н Эрберт улыбается согласно книге г-на Камбона. Это настоящий дипломат. Он говорит о достоинстве Республики и об общественном мнении. Он говорит возвышенно и деликатно. Это похоже на стихи Гюго. О нефти г-н Эрберт ничего не говорит.
Сэр Генри Детердинг может возвратиться в Лондон.
У закрытых ворот особняка на улице Гренель толпятся журналисты. Они говорят об одном: когда же он уезжает?.. Молчат полицейские. Они ничего не знают. Это даже не люди, это голубые тени голубого Парижа. У них только кепи и номера. Журналисты озабоченно кудахчут: «Когда же? Когда?..» Стекла почтенного особняка меланхолично посвечивают.
5. Муза истории
Палата депутатов. Швейцар с массивной цепью на шее торжественно возвещает:
— Господин председатель.
В зал входит г-н Буиссон. Он социалист, и он благородный человек. Свобода совести ему куда понятней, чем топливо. Чуть недоуменно оглядывает зал фрачная манишка. Кресло ампир цепенеет. Депутаты шумят, как приготовишки, и г-н Буиссон добродушно стучит линейкой. Скучный урок! Сегодня ведь будут говорить о какой-то нефти…
Немало мест пустует: скоро выборы, и самые шустрые уже на посту — в глухой провинции. Там они патетично жмут руки ветеринаров и нотариусов, любезничают с кабатчиками и со стряпчими, сулят кому место табачного сидельца, кому пенсию, кому всеобщее равенство, а кому и загробную жизнь. Там, стуча кулаком по столу, в накуренных кафе они клянутся защищать интересы промышленников, рантье, рабочих, фермеров, интересы всех и всякого, построить новый мост, проложить замечательное шоссе, удешевить квартирную плату, перехитрить американцев и спасти в такой-то раз пятидесятивосьмилетнюю Марианну.
Депутаты слушают одним ухом: кого, скажите, может интересовать нефть?.. Одни пишут письма избирателям: Дюран просит пристроить его племянника в Алжире, а Дюпон возмущен происками конкурентов. Надобно всем ответить. Кто-то со скуки вырезывает на доске свои инициалы. Даже скамья, на которой заседает правительство, вся испещрена вензелями, как тривиальная школьная парта. Шушукание. Смех. Треск газетных листов. Время от времени стук председательской линейки: тише!