-Адам.
-Матери?
-Мария, – отвечаю я.
-Жены?
Ого. До такого вопроса я еще не добирался. У меня была жена?
-Мария, – всё так же отвечаю я.
-Дочери?
-Мария? – спрашиваю я.
-Всех зовут одинаково?
-Именно.
-Как вы умерли?
-Самоубийство, – отвечаю я. Это мы не можем не знать, поскольку к нам таким особый подход. Нас считают дураками.
-Как вы себя убили?
-Отравил.
-Почему вы себя убили?
Нельзя говорить «я не знаю!». Нельзя!
-Я был не взаимно влюблен, – отозвался я. Брови демона взметнулись вверх. Неужели, я угадал? Я не помню этого. Если я угадал, меня будут мучать, выжигая эту информацию.
-Любимый цвет?
-Красный?
-Предпочитаемая музыка?
-Минуэт.
-Любимое блюдо?
-Картофель.
-Любимое животное?
Да когда же это кончиться? Я не помню ничего о своей жизни! Вообще ничего! Но допрос продолжался. Ведь главная идея ада не лишить тебя воспоминаний о жизни. А лишить тебя личности.
-Свинья.
-Любимый писатель?
-Гомер.
-Любимая одежда?
-Тога.
-Предмет, который ассоциируется у вас с домом?
-Напольные часы.
-Почему вы попали в ад?
-Я покончил с собой.
-Ваша специализация?
Вот это я знал точно.
-Инкуб, – сказал уверенно я.
-Главное правило существования инкуба?
-Я должен не убивать людей, но соблазнять, чтобы сущностью своей они пали во грех через похоть.
-Чудно, Лис, держите справку. Вы не ответили ни на один из вопросов о личной жизни правильно. И не соврали при том. Поздравляю и желаю пройти испытательный срок на земле.
Мне всучили справку. Я вышел из кабинета и уставился на неё. Чувств не было. Рано еще. Я их верну только на земле. Демонов рядом со мной не густо. Потому иду в следующий кабинет.
Тут тоже принимает демон лжи. Женщина, но совсем слабая.
-Итак, поздравляю с возвращением на грешную землю. За вами выбор. В родное тело слабым духом, или сильным духом, но без тела?
Глупый вопрос, потому что инкубам нужно тело.
-В родное, – прошу я.
-Уверены?
Нет, не уверен. Как я буду поглощать души без тела?
-Более чем, – отвечаю я, и всё гаснет, а я в глубокой темноте и вообще не понимаю, что происходит. Судя по тому, что шевельнуться не могу, тельце моё подгнило. Теперь надо лежать и ждать, пока магия восстановит мне что-то, чтобы двигаться. Сухожилья там, или даже кости.
Терпение есть добродетель. Откуда-то вспоминается мне.
Глава 2
Через какое-то время я могу шевелить руками. Чудно. А еще чуднее, что под правой моей рукой оказывается небольшой такой колышек с острым краем. Предположительно это гвоздь. Потому что глаза или не восстановились, или тут слишком темно, чтобы я что-то понимал. Кто такой добрый, кто мне такое подложил?
И я начинаю этим гвоздем водить по стенам места, где я лежу. Меня не сожгли, что называется, счастье. А иначе я годами бы восстанавливался. Но я все равно лежу в каменном мешке. У меня нет нервных окончаний, потому я не чувствую стык. Царапаю наугад, и, кажется, насыпаю себе цементной крошкой на одежду. Чудно. Буду царапать именно туда. И царапаю так сильно, как пока могу.
Через бесконечное количество времени вижу! Свет. Маленькую полосочку. Я угадал. Буду царапать дальше. Хорошо, может быть, что я где-то на поверхности, не захоронен. Плохо, что кто-то меня так крепко повелел захоронить. Но я пережил ад, переживу и это. С меня не убудет. Мой маленький свет со временем гаснет, и я даже как-то пугаюсь. Но потом понимаю, что это просто кончился день. И скоблю дальше. Иногда рядом ходят люди, и я прерываюсь, чертыхаясь и желая, чтобы они быстрее свалили. Они никогда не остаются рядом надолго. Скоблю дальше. Гвоздь стирается на третью неделю. Приходиться скоблить руками. Я уже чувствую боль, что есть боль, когда у тебя есть легкие и ты чувствуешь воздух идущий снаружи? Какое же это блаженство! Новые эмоции! И в одну очень темную звездную ночь, я выбираюсь, сдвинув многострадальную плиту. И впервые смотрю на себя. Что же. Я всё же мужчина, а то мало ли, воспоминания стерлись и об этом. Более того, каким-то чудом, одежда моя почти не сгнила! Я в тяжелом бархатном пиджаке, таких же штанах, шелковой просторной рубашке, но без обуви. Она не сгнила. Я просто босой. Но да ладно. Смотрю на руки и вижу, что кожа клоками кое-где восстановилась. Хорошо. А вот то, что я услышал хохот компании молодых людей неподалеку, плохо. Впрочем, я вижу украшения повсюду в виде тыкв и фонариков. Даже на моей могиле лежала тыква, которую я свалил. Ставлю плиту на место и собираюсь выходить из кладбища. Плана, куда двигаться, нет совсем никакого. Но точно знаю, что надо поесть. Я слышу, что меня окрикивают.