— А. М. Игнатов — это кто? — поинтересовался я.
— Позвольте представиться. Михалыч. Анатолий Михайлович, — дурашливо раскланялся наш начальник аппаратной.
— Ух ты, не знал, — я в ответ раскланялся. — Слава, просто Слава.
— Так, хватит шуточек. Все всё прочитали? — остановил наше веселье Игорь Степанович. Обведя нас строгим взглядом, он продолжил. — Тогда вот вам еще два документа, на этот раз последние.
Прочитав оба, я немного удивился такому выделению, потому что большой разницы в серьезности от ранее прочитанных и подписанных я не увидел. Первый касался назначения давно ожидаемого куратора от партии. Наконец-то мы можем попробовать выходить в эфир «без бумажки», живьем. Некому Афанасию Никодимовичу Петрушкину предписывалось прибыть, обеспечить соответствие и следование курсу. А второй требовал представить предложения по улучшению работы нашего дружного коллектива. Причем предоставить надо до 5 декабря, дня Сталинской конституции.
— Есть предложения? — грустно поинтересовался Андрей.
Задумались все. Даже Михайлюк попытался изобразить умственную деятельность. Хотя ему-то как раз нечего улучшать: весь процесс держится на инструкциях и регламентах.
— Увеличить норму сахара! А то все как ни соберешься чаю попить, одно печенье есть!
Андрей посмотрел на Алевтину тоскливым взглядом и глубоко вздохнул. Ага, с таким предложением только и идти наверх…
— Вячеслав, давно вас жду. Почему вы не были в ОРС? — сразу с порога меня огорошила вопросом Ирина Олеговна.
— А, собственно, что такое этот ОРС, где я должен быть? — по-еврейски вернул я вопрос.
— Отдел рабочего снабжения, мы к нему прикреплены. Из райкома жалуются, что вы категорически нарушаете порядок и очередность выдачи. А у нас из-за этого базы не сходятся!
— Как я могу нарушать очередность, если я там ни разу не был?
— Ничего не знаю. Вот прямо сейчас идите, я вот вам на бумажке нарисовала дорогу, и больше не нарушайте! — она пододвинула ко мне корявую схему.
Судя по этому произведению живописи, мой путь лежал куда-то в район электрощитовой, в которой не так давно я резвился вместе с эмгэбэшниками. Покрутив на всякий случай листочек, пытаясь найти возможные недочеты, попрощался и вышел в коридор.
Поглядел в разные стороны и решил, что фиг с ним, с этим ОРС, подождет. Первым делом все-таки в библиотеку, повышать уровень, благо она в том же здании.
Немного поговорив с библиотекаршей, я получил в карточку запись о том, что временно стал обладателем учебника для студентов экономических вузов «Организация и техника механизации учета». Если судить по оглавлению, то там были описаны и перфораторы, и табуляторы, и всякие счетно-аналитические машины. Для старта пойдет, а там поглядим. Вот теперь, с учебником под мышкой, можно и навестить пресловутый ОРЗ, то есть ОРС.
Данный отдел встретил меня обитой железом дверью, которая своей монументальностью выделялась на фоне остальных дверей, как слон посреди мосек. Даже выбитая нами дверь в щитовую меркла на ее фоне. В общем, ну очень кондовая.
Вот эту здоровенную дверь я и попытался сходу открыть одной рукой. Чуть приоткрывшись, она как-то презрительно скрипнула и вернулась на место. Дернул посильнее, но добился лишь чуть большей щели между дверью и косяком. Настроение что-то и так было не радужное, поэтому схватился обеими руками, уперся ногой в стенку рядом и дернул со всей силы. Неожиданно дверь легко распахнулась, чуть не утащив меня за собой. Возвращая книгу назад под мышку, я удивленно рассматривал возникший в дверном проеме силуэт.
— Тю, я думала сквозняк, а тут вы дверь открываете. Но вы так ее не откроете, потому что на крючке она — поведала мне копия нашего управдома.
— Антонина Петровна? — с некоторым сомнением произнес я.
— Та не, ее сестра. А вы знакомы с ней?
— Так как же не быть знакомыми. Она у меня управдом, а вы очень похожи, вот я и…
— Да все путают, — она перебила меня, — а вы Брянцев, верно?
— Совершенно верное. Но как вы узнали?
Оказалось, что я единственный такой забулдыжка, который пропустил аж целых два прихода, а ведь комиссия нагрянет вот-вот, и потом хлопот не оберешься. Уже имея опыт общения с управдомом, я даже не пытался что-то возражать или выяснять. Выговорившись, Антонина попросила у меня документ с фотографией, пристально сравнила мою физиономию с пропуском, погремела чем-то в соседней комнате и наконец вручила тяжеленный ком чего-то тщательно упакованного в серую бумагу и перевязанного сложенным в несколько раз шпагатом.