— Как только появится корочка, переверните и жарьте еще минутки две-три. И все, вы великолепны, а блюдо готово! Можно немедленно подавать! Приятного аппетита!
Вот тут бы джингл вставить, но чего нет, того нет. Хоть мы и закинули идею, но сама концепция коротких музыкальных вставок пока не уложилась в головах у музыкантов. Я уже и мычал, и мумукал, пытаясь изобразить нужное, но в ответ получал вариации трубных переливов. Для пафосного мероприятия с секретарями и прочими пойдет, а для радио — нет. Полцарства за синтезатор! Может, изобрести? Там вроде не так сложно все…
— Позвольте, я вам расскажу, что такое хачапури. Изначально их родиной является Грузия. Вообще хачапури — это такие лепешки с начинкой. В некоторых районах больше любят яйца, где-то больше мясо или фасоль… — Алевтина перехватила нить повествования, пока я готовился к маленькому нарушению утвержденного плана.
— Знаете, я тут буквально вчера имел возможность заглянуть в последний номер «Журнала мод», — начал я, дождавшись жеста «теперь микрофон твой, заканчивай». — И знаете, меня как мужчину очень радуют тенденции, обозначенные нашими советскими модельерами. Они напрочь отбрасывают образ зажатой и угнетенной женщины, даря ей поистине невообразимую раньше свободу. Особенно мне понравилась концепция платья, в котором женщина представлена этаким распускающимся бутоном цветка… К сожалению, отведенное нам время уже закончилось, но вы можете убедиться в правдивости моих слов сами в ближайшей библиотеке…
Вот так, потихоньку и полегоньку раскачаю это болото. А то ходят как однояйцевые близнецы, глазу зацепиться не за что. Ведь, как говорил товарищ Сталин в тридцать каком-то году, «женщин нельзя недооценивать», а кто я такой, чтобы идти против него?
— Вячеслав Владимирович, а вы что, в самом деле читали этот журнал? — наш куратор пытался собрать в одну картину «мужик» и «чтение женских журналов».
— Конечно, а как же иначе? Ведь у нас рубрика про женщин и их заботы. У Алевтины и так задач с горкой, так что вот я ей и помогаю по мере сил. Да и в вопросах внешнего вида женщины больше склонны слушать нас, мужиков. Ведь, в конце концов, они этим занимаются исключительно для нас.
Оставив зависшего от такой картины партийца наедине с собой, я повернулся к Алевтине, выглядящей почти не удивленной моими высказываниями. Все-таки она меня уже немного успела узнать и уже почти не удивлялась моим закидонам.
— Слушай, ты уже тут все разузнала, вон какое себе платье пошила недавно. Кто у нас в Калинине самая лучшая швея? Или портной?
— А зачем вам? А… Поняла. Я ходила к Антонине Никитичне, мне ее дала Валентина Евгеньевна, жена Алексея Павловича, которой очень понравилось, как получилась юбка у Елены Михайловны…
Я тщательно записывал цепочку, кто, где и кого, пытаясь не упустить ни одной детали. Судя по всему, мне только что сдали пару ателье для местного бомонда. А где верхушка, там доступ ко всяким тканям и прочим пуговицам и рюшкам, недоступным для остальных. Я полностью осознавал свою никчемность в этом вопросе, поэтому изначально решил, что надо обращаться к профессионалам.
— Ага, здорово, ты очень помогла, я все записал и, не волнуйся, никому не покажу. И рубрику начала просто отлично. Пошли, пошерстим материалы на завтра, да я снова пойду мучать московскую документацию и москвичей, ее писавших…
Пищит, булькает, снова пищит. Я чуть уменьшил уровень, чтобы оценить действенность глушилки собственными ушами. В динамике контрольного приемника начали прорываться слова и целые предложения. Я еще немного уменьшил мощность, имитируя удаление подальше в область. Стало вполне себе разборчиво. Музыку так не послушаешь, но речь вполне различима. А ведь если немного потратить время и порыться в библиотеке, то вполне можно подобрать вариант антенны с нужной диаграммой направленности и таким образом вообще практически нивелировать работу всех служб.
Я вернул мощность на прежний уровень и уставился на горящий зеленым индикатор. С одной стороны, мне как-то не по себе было быть тем, кто ограничивал доступ другим к информации. С другой, информации-то там было кот наплакал, да и та подавалась под таким слоем поносной жижи, что даже меня иногда корежило.
— Сидишь? — ко мне заглянул Михалыч.
— Смотрю… — протянул я, — и думаю, на кой черт мы атмосферу улюлюканьем греем.
— Так ведь как иначе? Сам же знаешь, что передают. Такое слушать без пол-литры никак нельзя.