Память услужливо подсовывает пыльную коробку с пазлами и вываливает в руки тот самый, от которого сердце сжимается от тоски: вот мы с Дином стоим напротив мишеней, он кладёт руки мне на талию, выравнивая корпус...
– Э... Думала, пройти полосу препятствий, но ещё слишком темно...
– Это верно... Давай, я пока лучше погоняю тебя на матах?
«Откажись! – уговаривает внутренний голос. – К добру это точно не приведёт...»
Вместо ответа скидываю ботинки и ступаю на мат. Ступням становится холодно, а вот щёки отчего-то горят... Принимаю стойку. Фолк встаёт напротив. Секунда, и он делает коварный выпад, ставит подножку и вот я уже в его руках, в нескольких сантиметрах от поверхности мата.
Фолк смотрит на меня. Не отпускает, но и не позволяет подняться...
– И что дальше? – шепчу я на выдохе.
– Ничего из того, о чём ты подумала... – произносит он, склоняясь ещё ниже.
– Но ты даже не знаешь, о чём я подумала... – возражаю, затаив дыхание.
– Конечно, знаю... Ты думаешь, поцелую я тебя или нет... И ненавидишь себя за эти мысли.
Я вспыхиваю. А потом резко сгибаю ногу в колене и исхитряюсь нанести удар ему в живот. Охнув, Фолк рывком поднимает меня, прижимая к своей обнажённой груди, от которой исходит такой жар, что мне самой становится невероятно жарко.
– Отпусти, самоуверенный ты сукин сын...
Он вдруг выпускает меня и отступает на шаг. Я едва удерживаюсь, чтобы не упасть.
– Не бойся… Я не претендую даже на самый пыльный уголок твоего сердца, Карамелька... – пусть его лицо и скрыто в темноте, но я точно знаю, что он сейчас улыбается. – Для меня там слишком мало места, не развернуться, так что… Давай-ка, теперь твоя очередь нападать.
Что ж, ладно.
С остервенением бросаюсь на Фолка и, сильно толкнув в грудь, отправляю его на мат, но в последний момент он хватает меня за запястье и тянет за собой, так что я валюсь на него сверху. Чужие руки крепко обхватывают талию – теперь я в ловушке – прочно прижата к мужской груди.
– Что же тебя так беспокоит? – шепчет он мягко.
«Твоя близость...» – чуть не выпаливаю я, но прикусываю язык, вовремя спохватившись.
– Ну давай же, выплесни всё, что накопилось! Ты ведь вырвалась на свободу, так пользуйся ею налево и направо! – подначивает Фолк, ещё крепче прижимая меня к себе.
– Как у тебя всё легко… – качаю головой. – Но я не чувствую себя свободной... Как будто до сих пор в Кульпе... А это всё... только сон.
– Свобода у тебя в голове, Карамелька! Тебе нужно это принять.
– Отпусти меня, пожалуйста...
Фолк тут же убирает руки с моей талии, но там, где кожи касались его пальцы, я продолжаю ощущать лёгкое покалывание. И не двигаюсь с места. Сама не знаю, почему.
– Всё не так просто...
– Я ведь уже говорил тебе, что просто в этой жизни ничего не бывает... – неожиданно он протягивает руку к моему лицу и убирает непокорную прядь волос со лба. – И у всего, что с нами происходит, всегда две стороны медали, Карамелька. Как бы там ни было, но Кульпа сделала тебя сильнее. Помни об этом.
Внезапно солнечный луч, пробравшись сквозь щель в окне, замирает на его лице. Сейчас я даже могу разглядеть черные крапинки в его серых, словно дым, глазах. Я будто растворяюсь в них. Или тону.
Кррых...
Быстрее пули скатываюсь с Фолка и поднимаюсь на ноги. Он продолжает лежать, ещё и руки под голову положил, точно загорает на пляже.
Смотрю на дверь. В проёме, громко переговариваясь, появляются близнецы. Заметив нас, они сначала замирают как вкопанные, но потом, переглянувшись, направляются к полосе препятствий, о которой я начисто забыла.
Из дневника Эйрика Халле. Неугодный
Вчера опять испоганили дверь. На прошлой неделе это была краска, теперь – глубокие борозды, сложенные в буквы, которые просто так не сотрёшь. Но куда глубже отметины, оставшиеся в душе.
Неугодный.
Новомодное слово, взятое в оборот сотрудниками ЭпиЦентра, где и я не так давно трудился, освещая новости.
Больше новостей нет. Они испарились, рассеялись, оставив лишь воспоминания... Работы меня тоже лишили, хотя, наверное, я бы всё равно ушёл рано или поздно. А теперь вот это. Бедная Эм в прошлый раз полночи отмывала дверь, а что прикажете делать теперь? Установить новую? А смысл? Они всё равно вернутся. И вполне возможно в их руках будут уже спички. Но меня пугает даже не это. Я боюсь за Эм. Боюсь, что однажды они зайдут куда дальше и вырежут ненавистные буквы прямо на её нежной коже...