– Хотя не удивлюсь, если она действовала по приказу Магнуса. Ты ведь тогда как раз попала в... – он делает паузу, подбирая нужное слово, – немилость.
– Немилость? – улыбаюсь горько. – Теперь это так называется?
– Не придирайся… Лучше расскажи, что случилось потом...
– Я мало что помню. Кажется, меня вынесло на берег... И сердобольные рыбаки вызвали Полицию. Очнулась уже в камере.
— Да, это вяжется с тем, что слышал я. Ты наделала шуму.
Фолк раскладывает тарелки по местам, затем вытирает со стола. Его движения чёткие и быстрые, будто он здесь уже бывал. Как много я о нём не знаю?
– Ладно, расскажи лучше, как ты проник в тюрьму?
– Шпанс...
Ну, конечно… Старый добрый Шпанс… Выходит, если бы не он, я бы так и гнила в тюрьме. На глаза наворачиваются слёзы благодарности. Оказывается, я ещё помню, как это – плакать не только от боли.
– Как там этот старый брюзга? – спрашиваю, усиленно моргая, прогоняя слёзы. Они принадлежат только мне, не хочу, чтобы Фолк глазел на меня.
– Всё изменилось, Кара. Теперь на Либерти всё иначе.
От его слов у меня мурашки по телу. Думаю, так и есть. Потому что даже сам Фолк изменился. Но я не могу представить, какие перемены могли произойти на острове.
– Что... Что случилось? Неужели…
– Нет, не волнуйся, Шпанс жив! – успокаивает меня Фолк.
Я облегчённо выдыхаю.
– Как же вам удалось меня вытащить?
– Нам пришлось очень непросто... – он присаживается на стул. – Это одна из причин, почему мы так долго готовили твой побег… Шпанс… Как бы это сказать… время от времени он становится не в себе.
– Как это?.. – не понимаю я.
– У него сильные боли и иногда он бредит и никого не узнает. Его даже переселили в Лазарет, правда, всего на пару дней. Как только он пришёл в себя, сразу же вернулся в свою берлогу... Ты же знаешь, какой он упёртый.
Конечно, знаю. И отлично помню, как Шпанс несколько часов пытал меня расспросами о Музее. Мы тогда даже крепко поспорили, потому что я торопилась на дежурство к Биргеру. Пожалуй, именно тогда между нами и завязалось подобие дружбы.
– Сейчас он уже совсем не тот, что раньше. Практически не разговаривает и совсем не выходит на улицу. – Фолк глубоко вздыхает. – Думаю, ему недолго осталось.
И снова внутри меня неведомый комочек сжимается ещё сильнее. Я уже не утираю украдкой слёзы, а тру глаза рваными движениями, и пусть Фолк видит, плевать! Сейчас я горюю о том времени, которое у меня отняла Тина. Я будто осязаю его, точно оно витает в воздухе.
– Но это ещё не всё.
Не всё? Что ещё могло произойти?
– О чём это ты?
– Магнус. Он… умер.
Из дневника Эйрика Халле. Новость
Не так давно Регент выступил на ТВ с новым постановлением. Так сказать, вбил очередной гвоздь в крышку гроба нашей свободы, заявив, что отныне браки могут заключаться только между представителями своего класса. Какое счастье, что я уже женат…
Моя милая Эм.
Мы вместе смотрели выступление Регента, вместе вскрикнули, услышав новость, она – с отчаяньем, а я – со злобой. Потом взялись за руки и долго-долго смотрели друг другу в глаза.
– Эйрик… – тихонько позвала Эм, прижимаясь ко мне и требуя объятий, вымаливая то, что и так принадлежит ей по праву.
По праву выбора.
И никакое постановление не в силах этого изменить.
– Да?..
– Это конец?
Мне хотелось соврать.
Хотелось успокоить её и сказать, что всё наладится и мир вновь станет прежним. Мол, нужно только подождать. Но я не смог.
Видит бог, я никогда не умел лгать, тем более, ей. И потому я ответил:
– Нет, Эм, боюсь, это только начало…
Я оказался бесконечно прав.
Глава 3. Снова в бегах
Этого просто не может быть!
Не верю своим ушам, ведь Магнус был ещё молод и ничем не болел! Фолк, должно быть меня разыгрывает… Вот сейчас он в своей привычной манере посмеётся и скажет, что пошутил. Да, это наверняка одна из его дурацких шуточек. Только Фолк молчит и на меня не смотрит. И совсем не смеётся. И я понимаю, что это правда. Горькая. Мучительная. Едкая.