100 Великих Книг

«… Цепенеет небо,
Что было светлым, — во тьму обратилось,
Вся земля раскололась, как чаша.
Первый день бушует Южный ветер,
Быстро налетел, затопляя горы,
Словно войною, людей настигая.
Не видит один другого,
И с небес не видать людей…»
(Перевод Игоря Дьяконова)
Наконец Утнапишти сжаливается над своим гостем и открывает ему тайну бессмертия:
«Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово,
И тайну цветка тебе расскажу я:
Этот цветок — как терн на дне моря,
Шипы его, как у розы, твою руку уколют.
Если этот цветок твоя рука достанет, —
Будешь всегда ты молод».

(Перевод Игоря Дьяконова)

Гильгамеш немедленно бросается в пучину и достает чудесный цветок. Он торжествует: побратим Энкиду будет вырван из преисподней и вернется к живым. Бессмертными можно сделать всех людей и, прежде всего, народ Урука. Но не тут-то было. На обратном пути, когда Гильгамеш совершал омовение, выползла коварная змея и похитила цветок бессмертия. Побратимам не суждено было больше встретиться. Поэма обрывается на трагической ноте. Сказанное касается только сюжета. Дух поэмы остается оптимистичным. «Нет уз святее товарищества» — это сказал Гоголь сорок веков спустя. Впервые же — безвестный автор «Гильгамеша».

42. «МАХАБХАРАТА»

Нет в мировой литературе книги более обширной. Не море — океан поэзии. 200 000 стихотворных строк, почти 16 Гомеровых «Илиад» Сама «Махабхарата» распадается на 18 книг плюс еще одна дополнительная. А внутри каждой — масса вкрапленных сюжетов, каждый из которых развертывается, как правило, в самостоятельное произведение. «Махабхарата» переводится как «Великое [сказание о потомках] Бхараты» и посвящена описанию грандиозной битвы между двумя соперничающими царскими родами племени бхаратов и сопутствующих ей событий.

По существу, в сражение вступили двоюродные братья — 5 Пандавов и 100 Кауравов. Однако в битве участвовали не только их ближние и дальние родичи, но и чуть ли не все население Древней Индии, многомиллионные массы разношерстных племен. Благородные Пандавы были и до сих пор остаются народными любимцами. Кауравы, среди которых тоже было немало достойных воителей, им завидовали с самого детства и пытались — сначала оклеветать, лишить по праву принадлежащего им царства, а потом и вовсе погубить. Из-за этого и разыгралась великая битва — на фоне великих страстей.

Древние авторы славились умением описывать сражения. «Махабхарата» здесь не исключение. Не главы — целые книги посвящены кровавому столкновению огромных армий и изощренным поединкам. Вот лишь крошечный эпизод в долгом и кровопролитном поединке Пандавов с благородным и всесильным Бхишмой — двоюродным дедом Кауравов, храбрым и справедливым воителем, наставником в воинском искусстве многих героев индийского эпоса. Его появление на поле брани описывается так:

Зажглись его стрелы, как молний зарницы,
И громом был грохот его колесницы,
А лук — словно огнь, в бранной сече добытый:
Служил ему топливом каждый убитый,
Как вихрь, раздувающий пламя, — секира,
А сам он — как пламя в день гибели мира!
Он гнал колесницы врага, всемогущий,
И вдруг появился в их скачущей гуще,
Казалось, как ветер сейчас он взовьется!
Он вражеских войск обошел полководца
И вторгся стремительный в их середину,
И громом колес он наполнил равнину,
И воины в страхе на Бхишму глядели,
И волосы дыбом вздымались на теле.
Иль то Небожители, гордо нагрянув,
Теснят ошалелую рать великанов?
Пандавы на Бхишму, исполнены гнева,
Напали со стрелами справа и слева «…»
И места не стало у Бхишмы на теле,
Где б стрелы, как струи дождя, не блестели,
Торча, словно иглы, средь крови и грязи,
Как на ощетинившемся дикобразе!
Так Бхишма упал на глазах твоей рати,
Упал с колесницы, о царь, на закате,
К востоку упал головой, грозноликий, —
Бессмертных и смертных послышались крики…

(Переложение Семена Липкина)

Поэтическое мастерство безвестных авторов «Махабхараты» достигло небывалых высот и почти абсолютного совершенства. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что, начиная с XIX века, ряд сюжетов вставных поэм древнеиндийского эпоса не раз вдохновлял многих европейских поэтов. Перевод на русский язык В. А. Жуковским поэмы о Нале и Дамаянти — лучшее тому свидетельство. И как выразительно и свежо зазвучали по-русски древние шлоки. Достаточно вспомнить блистательные характеристики главных героев. Вот царь Наль:

… В целом свете царя, подобного Нолю,
Не было, нет и не будет: меж другими царями
Он сиял, как сияет солнце между звездами.
Крепкий мышцами, светлый разумом, чтитель смиренный
Мудрых духовных мужей, глубоко проникнувший в тайный
Смысл писаний священных жертв, сожигатель усердный
В храмах Богов, вожделений своих обуздатель, нечистым
Помыслам чуждый, любовь и тайная дума
Деве, гроза и ужас врагов, друзей упованье,
Опытный в трудной военной науке, искусный и смелый
Вождь, из лука дивный стрелок, наипаче же славный
Чудным искусством править конями — на них же он в сутки
Мог сто миль проскакать — таков был Ноль…

А вот царевна Дамаянти, перед очарованием которой не устояли главные Божества ведийского пантеона — Индра, Агни, Варуна и Яма, — но прекраснобедрая и лучезарная девушка предпочла всем им одного земного Наля:

… Как с неба слетевший Ангел, она прекрасна была,
И прелесть любви окружала
Нежные члены ее, вожделенье любви пробуждая
В каждом сердце; и месяц, и солнце не столь утешали
Светом своим, как ее пленительно-девственный образ.

(Переложение ВА. Жуковского)

«Махабхарата» — не только поэтическая энциклопедия древности, но еще и учебник мудрости. Не одно поколение индийцев воспитывалось на «Бхагавадгите» («Божественная песнь») — философской поэме, вкрапленной в эпос и аккумулировавшей в себе основные мировоззренческие и моральные принципы индийского менталитета. Воплощенная в изящную поэтическую форму «Бхагавадгита» — подлинная жемчужина мировой философии и поэзии:

У того, кто о предметах чувств помышляет, привязанность к ним возникает;
Привязанность рождает желанье, желание гнев порождает.
Гнев к заблужденью приводит, заблужденье помрачает память;
От этого гибнет сознанье; если ж сознание гибнет — человек погибает.
Кто ж область чувств проходит, отрешась от влечения и отвращенья,
Подчинив свои чувства воле, преданный атману [духу], тот достигает ясности духа.
Все страданья его исчезают при ясности духа,
Ибо, когда прояснилось сознанье — скоро укрепляется разум.
Кто не собран, не может правильно мыслить, у того нет творческой силы;
У кого же нет творческой силы — нет мира, а если нет мира, откуда быть счастью?