Дитер и Рут носили конспиративные клички «Феликс» и «Лина». Все добываемые ими данные передавались «Линой» связникам ГРУ. И хотя они менялись, все они носили кличку «Боб». Они были не только профессионалами высокого класса, но и обаятельными людьми, внушившими Рут глубокое уважение и искреннюю любовь и к себе, и к разведке, которую они представляли. Не случайно, когда после долгих мытарств и курсов лечения у Рут родился сын, супруги назвали его Грегори, в честь своего кумира в Москве Григория, с которым познакомились во время поездок в советскую столицу.
«Лина» отправлялась на встречи по нескольку раз в год, главным образом, под предлогом посещения своих родственников. Проводились они и на её родине, в Швейцарии, и на экзотическом Мадагаскаре, и в других странах.
Оборудование, которое впоследствии было выставлено в зале суда, доставлялось агентам разными сложными путями. Задания и инструкции они получали не только на встречах «Лины» со связниками, но и с помощью бытового коротковолнового радиоприёмника. К нему подключалось специальное записывающее устройство, работающее на нескольких скоростях. Когда «Лина» в назначенное время включала радиоприёмник, из эфира сначала доносился сигнал пароля, а затем в течение нескольких секунд раздавался визг. Записав его, Лина ставила кассету магнитофона на нужную небольшую скорость — теперь бессмысленный визг превращался в ясно различимые точки и тире азбуки Морзе, которые мог воспринять даже начинающий радист. Записав их, она доставала шифроблокнот. В нём под воздействием химических реактивов проявлялся текст. Теперь можно было приступать к дешифровке. Указания Центра всегда были короткими и ясными. Иногда в них содержалась благодарность за ценную информацию. Товарищи из Центра никогда не забывали поздравить с днём рождения, с праздниками. Как-то так получилось, что советские праздники стали таковыми и для «Феликса» с «Линой». Немало бы удивились южноафриканские друзья, увидев их отмечающими вдвоём за праздничным столом 7 ноября или 23 февраля!
Такому перерождению «Лины» немало способствовали и два её визита в Москву и Ленинград. Она на всю жизнь запомнила их — насыщенные до предела, радостные дни, полные дружеских встреч, увлекательных экскурсий, посещений Большого театра и театра кукол Образцова, Эрмитажа, Загорска, морское путешествие из Одессы в Сочи, пребывание в Крыму. Ощущение полного счастья — вот её главное впечатление от этих поездок.
Конечно, визиты были не только увеселительными. Многие часы «Феликс» и «Лина» проводили в беседах со своими руководителями.
Накануне нового, 1983 года Дитер отправился в США на краткосрочные курсы по управлению и бизнесу в городок Сиракузы близ Нью-Йорка. Как-то его приятель по курсам, Джимми, предложил съездить на уикенд в Нью-Йорк. Там в гостиничном номере Дитер был арестован.
Начались ежедневные, в течение одиннадцати дней, интенсивные допросы с применением угроз, психологического воздействия, детектора лжи. Вначале Дитер считал, что он арестован без достаточных оснований, только в силу совершённых им незначительных ошибок, но вскоре ему ясно дали понять, что ЦРУ хорошо известно содержание его московского досье. Дитер не знал, что он выдан сотрудником ГРУ, предателем и изменником Поляковым, впоследствии понёсшим заслуженное наказание. Но сам факт того, что из высокочтимой им организации произошла утечка, которая привела его к провалу, деморализовал его.
К тому же не могли не повлиять и посулы: сотрудничество со следствием смягчает вину, и угрозы: жестоко расправиться не только с ним, но и с его женой и сыном. И Дитер не выдержал. Он стал давать развёрнутые показания о своей деятельности, даже выдал того связника — Николаева, с которым должен был встретиться на обратном пути из США в Цюрихе. Николаев был арестован.
В доме матери Рут был проведён обыск, при котором обнаружили и изъяли оставленные дочерью на хранение микроплёнки и фальшивые паспорта.
Рут тоже арестовали.
До суда, начавшегося в августе, Рут увидела мужа только один раз, когда из тюрьмы их отвезли домой, чтобы они присутствовали при обыске. Искали радиопередатчик, но безрезультатно. Им «Феликс» и «Лина» не пользовались.
26 января 1983 года Питер Бота, президент ЮАР, на конференции в Кейптауне с горечью объявил об аресте за шпионаж коммодора ВМФ ЮАР Дитера Герхардта. О том, что тот является его близким знакомым, он не упомянул.
Началось длительное следствие. В одном из его документов говорилось: «Ущерб, нанесённый Герхардтами, касался НАТО, британских морских вооружений, включая ракетные, французских ракетных систем „Экзосет“, не говоря уже о структуре военно-морской базы в Саймонстауне».
Конечно, пресса с возмущением писала о том, что для Дитера Герхардта не было секретов в ЮАР и что всего за месяц до ареста он участвовал в конфиденциальной встрече с министром обороны ФРГ Манфредом Вернером.
В йоханнесбургской газете «Санди стар» говорилось: «Информация, которую Дитер Герхардт передавал советским хозяевам, явилась одним из самых чувствительных ударов по Западу со времени начала „холодной войны“. Был выдан ряд самых важных военных и стратегических секретов ЮАР, Англии и НАТО. Для русских Герхардт был самым ценным шпионом после Кима Филби».
…Судья Джордж Мьюнник откашлялся, выпил воды из стоявшего перед ним стакана и, завершая чтение длинного приговора, произнёс:
— На основании изложенного Дитер Герхардт приговаривается к пожизненному тюремному заключению, Рут Герхардт — к десяти годам тюрьмы.
В зале суда наступила тишина, в которой явственно прозвучал голос Рут:
— Мой бедный ребёнок! Что теперь будет с Грегори?!
Из тюрьмы Рут была освобождена досрочно и вернулась к себе на родину, в Швейцарию.
В 1992 году, после опубликования в газете «Известия» статьи Б. Пиляцкина «Феликс и Лина», президент России Б.Н. Ельцин обратился к президенту ЮАР с просьбой о помиловании Д. Герхардта. Просьба была удовлетворена, и 27 августа 1992 года Дитер Герхардт вышел на свободу.
Весенним апрельским днём 1985 года в калитку здания советского посольства в Вашингтоне позвонил неизвестный. Он вручил дежурному пакет, в котором находился ещё один запечатанный пакет, адресованный советскому резиденту. В нём неизвестный сообщал своё имя, а также прилагал сведения о двух завербованных американцами офицерах КГБ, и записку, где значилось: «$50000 (ам. долларов)», то есть сумма, за которую он готов был и дальше передавать секретные сведения.
Так, по признанию самого Эймса, сделанному им американскому суду, которым 28 апреля 1994 года он был приговорён к пожизненному заключению, началось его сотрудничество с советской разведкой. Поскольку российские спецслужбы не дают никаких комментариев по делу Эймса, всё изложенное в этой статье основано на зарубежных публикациях.
Олдрич Хейзен Эймс родился в 1941 году в небольшом городке штата Висконсин. Его отец Карлтон Эймс в 1951 году стал сотрудником ЦРУ, и семейство переехало в Бирму, ставшую предметом внимания этой организации. После школы Рик (так его звали дома) поступил в Чикагский университет, но был исключён за то, что вместо занятий всё время проводил с околотеатральной богемой, мечтая стать актёром. Около года ничем не занимался.
По настоянию отца написал заявление о приёме на работу в ЦРУ. Там его, не имевшего высшего образования, определили на канцелярскую должность и лишь спустя пять лет, после окончания им вечернего отделения университета, направили на курсы подготовки оперативного состава. На этих курсах он встретил девушку Нэнси, тоже сотрудницу ЦРУ. Они решили пожениться, но после свадьбы ей пришлось уйти из ЦРУ — так требовали правила. А когда его в 1980 году направили в Мексику, она отказалась следовать за ним. С тех пор супруги жили раздельно.
В Мехико Рик познакомился с очаровательной Росарио, работавшей атташе по вопросам культуры в посольстве Колумбии. Хорошо образованная, милая и культурная девушка покорила сердце сорокалетнего цээрушника. Она тоже была платным агентом ЦРУ. В Эймсе её поразила его высокая культура, знание классической литературы, что нехарактерно для большинства американцев.