— Знаете, это все какие-то такие абстракции... Тут у вас чисто конкретные скоты не дают жить, дышать, уродуют людей, детей... А вы философствуете.
— Простите, а в то, ваше, время вы ничего такого не замечали?
— Да какое «не замечал»? На каждом шагу. Я же бизнесом занимался, торговлей.
— И многие вам мешали?
— Легче сказать, кто не мешал, потому что таких, кажется, не было. В торговле особенно... Эти душат, те сосут, там вымогают, тут кидают, по обе стороны прилавка воруют, никто ни черта не делает, а если делает, то так, что лучше бы не делал, — тебя просто жрут, живого, снаружи — оводы, пиявки, вампиры, внутри — глисты, микробы...
— Да, мне это знакомо. Но скажите, откуда взялись все эти паразиты и кровососы? Пришлые, мигранты?
— Да нет, с теми как раз можно было, те работали — ну, кроме бандитов.
— Но милиция-то с бандитами боролась?
— Вы — чего?..
— Ну, все бывает. Но вы предложили хороший образ: живой организм. Воспользуюсь, с вашего позволения. Видите ли, есть организмы скелетные и панцирные, а есть мягкотелые, бесскелетные сгустки живой материи, перетекающей из одной внешней формы в другую. Вот наше общество — такой текучий бескостный организм, не способный держать самого себя. Мы всегда жили в той или иной жесткой государственной форме - самодержавной, тоталитарной, авторитарной, а если случались промежутки, общественный организм растекался и пузырился кровью — наступало смутное время. И нынешнее ОПОС, которое вам не слишком нравится, что неудивительно, — это жесткая структура, выделившаяся из бесформенного тела, но не как его часть — скелет, поддерживающий организм, а как метаморфная колония, паразитирующая на породившем ее организме. И боюсь, что прогноз для организма неутешителен.
— Заедят до смерти?
— Нет, иначе. Отдельные паразиты запрограммированы на рост за счет организма хозяина. И когда их много, хозяин гибнет, а вслед за ним — и паразиты. Каждый отдельный член ОПОС — такой же слепой эндопаразит, но организация уже предполагает какую-то форму «осознания» — или хотя бы учета ситуации и последствий: организм хозяина нельзя убивать. И вырабатываются «понятия»: свои законы беззакония, свое правосудие без права. У антропофагов вырабатываются диетология и этика людоедства.
— Так что — ждать, когда все людоеды станут вегетарианцами? Или что?
— Ну, можете не ждать, а, скажем, заняться миссионерством. Они очень любят миссионеров, уверяю вас. Лечите их Словом. Тем неизреченным, которое было вначале и все привело в движение. Или тем, которое в конце концов изрекли: «Недвижимость»!
— Дубиной их надо лечить. Они этот язык лучше поймут.
— Вы и лингвист! Но языком дубин они владеют лучше вас: это их родной язык. Они, кстати, и покрепче вас, они ведь мясо едят.
— И я буду есть! Их мясо!
— Ну что ж. приятного аппетита, Ланселот Петрович. Но знайте: как бы вы ни решили ваши «диетические» проблемы, мы вас ждем. До свидания.
«...О чем я? Да, о дерьме. С большим философским вопросом: откуда в таких количествах и что же из этого вырастет. И почему становится уже неестественным просто жить и давать жить другим. Может, нас в самом деле стало слишком много? и мы выживаем друг друга из своего индивидуального пространства, как пауки в банке? А в той деревне, где этого фермера выживали, тоже было мало пространства? Ну, теперь оно полностью свободно - и никому не нужно... Или это десятилетиями нараставшее количество человеческих мерзостей переходит в какое-то человеческое качество? Да нет, если бы все шло в одну эту сторону, так мы бы уже сожрали друг друга. Значит, что-то, какая-то все-таки совесть нас еще удерживает на этой наклонной плоскости, которая, похоже, становится все наклоннее. Как палуба кренящегося корабля. Выпрямится? Может быть — если еще не все помпы разворовали. Ведь совесть это же голос народа в человеке, и что он шепчет? «Ты это еще не спер? Торопись, опоздаешь..» Да мне-то что, на кой черт мне все эти этики... этикетки.. Когда мне раскрывает объятия чудная заботливая фирма «Секонд хэнд лайф лимитед» и вкрадчиво-любезный господин Ян, чем-то напоминающий черную дыру незакрытого люка, радушно приглашает меня стать вторичным сырьем чьей-то жизни. Секонд хэнд лайф — это мой выбор? А что, в стране незакрывающихся люков — выбор вполне естественный... Я этого достоин? Это все, чего я достоин?..»