«И если гады вызывают у вас такое отвращение, что вынуждают ускорить шаг в вашем восхождении, то их существование — оправдано!»
— Ну. что решил, дед?
— Все решил. Не полечу с вами. Здесь остаюсь.
— А ведь обещал.
— Не надо, ничего я не обещал. Я обещал подумать — я подумал. Есть дела и здесь.
— Надо было тебя на СМ-то проверить...
— Да пошел ты!.. Проверять они меня будут, сопляки.
— Ну, ты же сейчас говорил не с сопляком...
— Да тоже хорош! «Синдром, синдром, от ящика все несчастья». Своя-то задница прикрыта, а вас подставляет, романтиков недоделанных.
— Если кто и подставляет нас, то не он, а другие.
— Да много вы понимаете? Кто другие?
— Не важно. Меньше знаешь..
— Ой-ой, конспираторы! Подпольщики! Кальсоны на голове - сигнал тревоги...
— Тебя по городу кто возил?
— А то ты не знаешь! На ближайшей тайной сходке передай ему мой воздушный поцелуй!
— Он его уже получил. Его только что забрали, хотя он просто бомбила.
—...Ну, меня же вы вытащили
— Мы не боги. .. Ладно, нет так нет. Что делать собираешься?
— Бриться.
— Угу. Ну-ну. Там все есть.
— Улетать будешь — ключи не забудь оставить где нибудь под ковриком... Мне сидеть тут долго еще?
— В связи с изменившимися обстоятельствами улетаем сегодня. Отсюда. Через сорок минут.
— Прямо отсюда, с кресла?
— Машина в дальней комнате. После этого ты свободен. Счастливо оставаться.
— Приятного путешествия!
— Дверь я не запираю, можешь подойти посмотреть. Ну вот, пожалуй, и всё... Да, вот еще: сюда потом не приходи. Кальсон на окне не будет, и вытаскивать тебя будет уже некому.
«...Нет, даже не так. Эту черную бездонную дыру незакрытого, никогда не закрывающегося люка мы — каждый — носим с собой, в себе, и она в любой момент готова нас принять. Едва только мы станем этого достойны — в тот же миг... А Люська что будет делать, с кем ругаться, кому суп варить?.. Да что же это за слюни за такие? Я мужик еще или уже что?! Все, кончаем это.
Генка! Не для тебя писал, но — не важно. Я тут на работу устраиваюсь... В общем, могу надолго уехать — мать береги, понял? Другой у тебя не будет. И башку береги! Ну, в общем, ладно. Приезжай к ней, с Надеждой приезжай А лучше всего — детей нам надо! И ей дело будет в жизни, понял? И — и всё».
«Подступила ко мне справедливость, и разбил я кумиры мои и устыдился себя. Покаянию подверг я себя и заставил себя глядеть, куда глаза б мои не глядели, — и любовь туда же нести».
— Олег!.. Олег, слышь!.. Передохни, работяга.
— О, без бороды — прямо, как человек!
— Да, брился, брился, и чего-то скучно стало. Вот, пришел на вас посмотреть...
— Ну, смотри. Только под ногами не путайся.
— А ты чего ж один? Вроде время уже.
— Подойдут. Своевременно или несколько позже.
— Хм. Я в твои годы тоже так говорил... А что, этот ваш заместитель тоже летит? Или это «лишний вопрос»?
— Угу.
— Это, значит, и есть ваш «Промыслитель-1»? Не впечатляет... А экипаж машины боевой? Один? Или двое?
— Один... Или двое.
— Поня-ятно. А, скажем, целую десантную группу — слабо?
— Слабо...
— Маломощная машинка-то. Водитель, значит, в кабине, а пассажир — в кузове, чтоб ветром времени обдувало?
— Угу.
— Поня-ятно... Так чего ж не идет-то никто?
— А кто тебе нужен?
— Да мне никто не нужен. Значит, это и есть вся ваша организация: два конспиратора и призрак. Негусто, прямо скажем.
— Тебе-то что?
— Да ничего... Ты, кстати, на синдром этот хотел меня проверить. Проверяй! Не верю я в чушь эту.
— А во что ты веришь? Эта «чушь» наукой доказана.
— Ну, и в науку эту не шибко верю. Я верю в то, что надо что-то делать... Но здесь я ничего не могу. Там, худо-бедно, а все-таки мой мир, мое время. Ну... типа того что... надо в своем времени что-то делать. Пусть даже не своевременно, а несколько позже. Ну, короче, я тоже... Гомер!
— Где ты шляешься? Минуты остались.
— У меня таки две новости, и я знаю, с какой начать. Во-первых, я здесь, а во-вторых, за мной такой роскошный хвост, как ни у какого павлина!..
— А сбросить ты не мог?
— А я имел на это время?
— Где они?