Но намерения остались намерениями. Потому что назавтра вместе с остальными жильцами — от мала до велика — я врос в асфальт около дома, и, отвесив челюсть до пояса, обильно орошал слюной собственные кеды. Президент Соединенных Штатов отныне имел полное право выдать расчет своим садовникам. Выцветшая травка на лужайке перед его резиденцией не могла даже претендовать на сравнение с тем густым и ровным зеленым ковром, который полностью покрыл стометровое пространство, некогда оккупированное свалкой. Ковер делила на две части аккуратная грунтовая тропинка. Подбитая с обоих сторон гладкими камушками, она убегала прямо к остановке. А там уже блестела черная «Волга», за открытую дверцу которой держался коренастый мужчина в светлом костюме. Человек администрации. Словно крохотный игрушечный щеночек, которого ныне модно водружать на приборную панель в автомобилях, он непрерывно кивал головой в ответ на «Спасибо!», «Наконец то!» и «Слава Богу?», автоматными очередями хлеставшие по нему с разных сторон. «Наверное, всю ночь стелили. — бросил мне стоявший рядом Витек. — Я еще вечером тут проходил: ничего такого не видел». Административный дядя явно не спешил убеждать всех в том, что он тут ни при чем. Только погрозил пальцем двум мужикам, попытавшимся улечься на газон, чтобы опробовать его на мягкость, вернулся в «Волгу» и укатил.
— Получи-и-и-и-илось! — заорал я в разверстую темную пасть гаража, даже не гадая, есть кто внутри или нет.
— Я знаю. — отозвался спокойный голос откуда-то сверху. Мишка стоял на крыше соседнего бокса и с легкостью мог наблюдать все, что творилось рядом с домом.
— Видел, каким гоголем мэрский расхаживал? Не дурак оказался. Тут же сделал вид, что это — их работа.
— Ну и замечательно! Проблем меньше.
— Дальше, дальше то что?
— А дальше — исправим дело своих же рук.
Взглядом он был светел.
В те же выходные восстал из пепла гнилой домик на окраине, возродилась голубятня дяди Пети, а провалившиеся крышу гаражных боксов были водружены на место обновленными и еще более прочными. И самое поразительное заключалось не в том, что все это произошло в жизни, а в том, что в городе метаморфозы восприняли почти как должное. Приятный сюрприз, конечно, но не чудесный. Насчет голубятни двор решил, что дядя Петя сам ее восстановил. Дядя Петя особо не спорил: он находился в запое, и, как это свойственно всем, кто там пребывает, не очень то помнил, что было, а чего не было. Возможно, не до конца он был уверен и и том, что голубятня вообще исчезала. Каждый из владельцев гаражей подумал, что крыши починил кооператив. Но при встрече с председателем помалкивал: чтобы, паче чаяния, не встал вопрос о деньгах. А какие выводы сделал владелец домика-гнилушки, осталось тайной. Никто понятия не имел, чья это хибара и живут ли в ней люди.
А потом Мишка возжелал «город-сад». Он расчистил все свалки, перекрасил здание железнодорожной станции, а через овраг, в который приходилось спускаться всем, кто хотел попасть в лес, перекинул нарядный деревянный мостик. Жителям одного квартала долго мозолили глаза обгорелые руины двухэтажного здания — бывшего гастронома. Руин не стало. Город, прежде бывший для Мишки натурой, теперь стал рабочим материалом — гипсом, холстом, красками, чем хотите! От копирования действительности художник перешел к ее преображению. Вот где было истинное искусство, ради которого простительно отринуть все прочее. Забыв факультет, тусовки и семью, Мишка купил три масляных обогревателя и переехал в гараж насовсем. Его родителей это, понятно, не могло привести в ликование. Но я через день вливая им в уши сладкую патоку, смешанную из рассказов о сыновних свершениях в учебе напополам с байками о его победах на личном фронте, и мало-помалу они примирились с этим переездом как с временным безобидным чудачеством. Впрочем, подозреваю, что они не спустили бы на Мишку собак, если бы узнали, чему на самом деле он посвятил дни и ночи.
Но они не знали. Как не знал и весь город, счастливо поедавший плоды Мишкиных затей. Ходили по его дорожкам, любовались на отделанные им фасады, целовались на выстланных им газонах и — ничего не знали Кто думал, что администрацию охватила эпидемия альтруизма, кто благодарил щедрых бизнесменов. а кто просто списывая все на проделки энтузиастов-хозяйственников. Единственным местом, где, наверное, недоуменно почесывали репы, была сама администрация Но на реке времени такие учреждения обычно создают прочные дамбы и глубокие запруды. И, случается, целая жизнь отделяет почесывание реп от появления в них первых мыслей о том, где и как искать концы Да и кто решит начать поиск с гаражей? К тому же Мишка старался забавляться только с теми объектами, стремительное появление или исчезновение которых вписывалось в рамки элементарной логики. Деревянный мост, дорожку, газон — все это можно обтяпать быстро. А небоскребы за ночь он не возводил. И оставался тайным благодетелем города. До поры до времени.