Вдруг я окончательно, беспросветно понимаю, что все для меня кончено. И я тихо шепчу зверю во мне. Ты слышишь? Это моя последняя Охота. Больше я не буду бродить в одиночестве между каменных стен. Больше не будет в моей жизни полнолуний. Не будет лункой дорожки и моря... Зверь в ответ тихо скулит. А это значит, продолжаю я глухо, это значит, что я больше никогда не увижу ее и никогда больше не услышу той тоскливой, монотонной песни, что заворожила нас обоих... И зверь во мне ревет.
БОРИС РУДЕНКО
Усы товарища Сталина
Рассказ
Когда девочка Мамлакат выросла и к тому же забеременела, поднимать её товарищу Сталину стало трудно. Как известно, с этой таджикской девочкой на руках Сталин не только позировал перед фотокамерами корреспондентов советских и зарубежных газет, но и подолгу стоял на трибуне Мавзолея во время праздничных демонстраций трудящихся. На специальном заседании Политбюро ЦК КПСС было решено подобрать для товарища Сталина другого симпатичного ребенка подходящего веса и национальности.
До праздника 7 Ноября 1952 года оставалось совсем немного времени, поэтому ребенка решили искать в московских детских садах. В то время я ходил в младшую группу детского сада № 56 в Курбатовсхом переулке. Совсем поблизости находилась средняя школа № 129, в которой когда-то учился сын Сталина Василий. Видимо, поэтому искать начали именно с моего детского сада.
Я был маленьким по размеру, но симпатичным и не по годам развитым ребенком (всего через несколько лет я научился читать и писать). К тому же моя фамилия с одной стороны давала основания полагать, что я не русский, а украинец; с другой же была очень похожа на фамилию Государственного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе и впоследствии Генерального прокурора страны Романа Андреевича Руденко. Так что я одновременно мог служить символом единства братских народов СССР и напоминанием о справедливом возмездии фашистским преступникам, что в то время имело огромное политическое значение.
Но самым главным аргументом в мою пользу послужила то, что среди четырех возможных кандидатов я один научился практически безупречно пользоваться горшком и поэтому мог длительное время тихо сидеть на руках у товарища Сталина без перемены штанов. Найдя меня так быстро, сотрудники государственной безопасности очень обрадовались и тут же доложили об успехе по рации. Через некоторое время они получили ответ, что моя кандидатура утверждена на Политбюро. Меня немедленно отвезли на правительственную дачу на Рублевском шоссе, где я жил оставшиеся до праздников два дня под охраной четырех полковников.
7 Ноября меня разбудили рано утром, накормили мороженым и одели в черный костюм с белой рубашкой. Хорошо помню, как под вой сирен мы мчались на черном «ЗиМе» по Москве. Постовые милиционеры отдавали нам честь, а простые граждане махали руками. Я был очень горд доверием, которое оказала мне партия, и волновался, что мы не поспеем вовремя. Однако один из охранявших меня полковников твердо заверил, что всякое опоздание полностью исключено. Тогда я успокоился.
Когда мы подъехали к Мавзолею, возле лестницы на трибуну уже собралось все Политбюро во главе с товарищем Сталиным. Они поглядывали на часы, ожидая подхода праздничных колонн демонстрантов. Ко мне тут же подбежал человек в пенсне и с маленькими усиками. Он дал мне букет цветов, который я должен был передать товарищу Сталину перед тем, как он поднимет меня на руки. «Нэ перепутай, мальчик», — сказал он, шутливо погрозив мне пальцем. Перепутать я. конечно, ничего не мог. Портрет товарища Сталина висел на стене моей группы в детском саду, я давно и хорошо знал его в лицо, как и других выдающихся коммунистических деятелей — Ленина, Маркса и Энгельса, портреты которых висели рядом. Любого из них я тут же узнал бы, встретив на улице.
И вот колонны трудящихся вступили на площадь. Члены Политбюро быстро построились в затылок и вслед за Сталиным начали подниматься на трибуну Мавзолея. Я оказался среди них самым маленьким по росту и попал в самый конец очереди. Демонстранты хлопали в ладоши и кричали «ура», приветствуя наше появление. Когда я подошел с букетом к товарищу Сталину, аплодисменты и приветственные крики зазвучали еще громче. Я протянул Сталину букет, он сказал мне «спасибо» и передал букет тому человеку в пенсне, который его быстро спрятал. После этого Сталин поднял меня на руки. На площади все опять дружно захлопали.