«А вдруг будет не так страшно, цвет ведь другой», – от отчаяния мелькнула у него глупая мысль.
Тэиль поднес бокал к губам и судорожно выпил второй слой коктейля.
– Ох.
Вкус свежей клубники и холодного молока. Жгучая боль в горле понемногу отступала. Блаженное чувство покоя окутало все тело Тэиля, и вместе с тем что-то снова проникло в его голову.
Глубокая рана медленно затягивалась. Понемногу восстанавливалась и жизнь мальчика. Но как его зрению не суждено было вернуться никогда, так и печаль не собиралась покидать его. Ужасная депрессия и безразличие ко всему. Папа мальчика старался изо всех сил, чтобы спасти сына. Но понимал ли он его чувства? Со временем мальчик научился жить со своей печалью. Неравный бой против нее вел не только его отец.
В отличие от остальных друзей, которые быстро отдалились, его подруга детства всегда оставалась рядом.
После аварии характер мальчика испортился, и общаться с ним стало непросто. Лишь одна вещь заставляла его сердце таять – звуки пианино.
Подруга детства замечательно играла на нем. Мальчик всегда лишь слушал ее игру, но однажды ему самому захотелось воспроизвести звуки музыки. Подруга поддержала его желание и наставляла его так искренне и мудро, будто была взрослой.
Так прошли годы, и юные друзья уже пошли в старшую школу. К тому времени мальчик играл на пианино намного лучше самой девочки.
– Кхе-кхе.
Жгучий кашель вернулся. Боль в горле поначалу была настолько сильной, что на глаза навернулись слезы.
– Ты.
Глаза Тэиля вновь стали ледяными. Выражение его лица всегда было холодным, но ярость добавила взгляду настоящей свирепости.
– Второй слой очень сладкий, правда? – широко улыбнулся бармен. Он выглядел радостным, и злость Тэиля показалась неуместной. Бармен был прав, ярко-алый слой оказался именно таким. Он не только успокоил боль в горле, но и оставил после себя настолько ароматное послевкусие, что Тэиль не мог заставить себя выпустить бокал из рук.
– Если ты подлил мне что-то странное… если…
Язык заплетался. Жар, быстро поднимающийся от ушей ко лбу, говорил о том, что Тэиль выпил слишком много.
Губы все еще не слушались, поэтому вместо того, чтобы бессвязно бормотать, мужчина решил придать своему взгляду уверенности. Он прекрасно знал, что угрожающая внешность частенько помогала ему в различных ситуациях.
– Коктейли в принципе странная штука.
Несмотря на свирепый взгляд Тэиля, бармен не выказывал ни малейших признаков страха. Он продолжал мягко улыбаться, своевременно отпуская шутки. Теперь Тэиль и сам уже не понимал, на что злится.
Ведь действительно, существуют разные виды напитков, и среди них есть те, что обжигают горло, когда выпиваешь. Конечно, было бы хорошо, чтобы бармен предупредил его заранее, но это уже вопрос дружелюбия. Тэиль сам выбрал именно этот коктейль, а бармен всего лишь сделал его.
– Кхм, – внезапно застыдившись своего поведения, Тэиль неловко кашлянул. – Я перегнул палку, прошу прощения. Это все с непривычки.
– Первый бокал всегда кажется самым крепким. Вот, попробуйте закуску. За счет заведения.
На круглой тарелке лежали помидоры черри, разрезанные пополам. Блюдо, украшенное зеленью и залитое соусом, выглядело роскошно, как в дорогих ресторанах, и Тэиль вспомнил про свой тощий кошелек.
– Хочу предупредить вас заранее, у меня мало денег.
– Ну что вы, не беспокойтесь. У нас хватает еды, чтобы угощать гостей. Холодильник полон, – шутливо ответил бармен.
У Тэиля отлегло от сердца.
– С таким прекрасным сервисом вы быстро прославитесь.
Похвала, которую он не смог произнести до этого, теперь легко сорвалась с губ. Тэиль подцепил крошечной вилкой еще более крошечный кусочек помидора и положил его в рот.
– У этого блюда тоже есть название?
– А как же. Это «Болтливые помидорки». Как только съедите, сразу захочется рассказать о себе.
Шутливая реплика бармена вызвала у Тэиля усмешку. Он понимал, что приветливость бармена всего лишь попытка завести постоянных клиентов, но почему-то ему казалось, что парень и в самом деле искренне хочет выслушать его историю.
– Так, значит, бесплатный сыр только в мышеловке?
– Получается так.
Тэиль не любил разговаривать с людьми о личном. Но сегодня он решил, что не случится ничего плохого, если он разочек поделится своей историей.
– Я пишу картины. До настоящего искусства им далеко. Я просто рисую то, что продается. Возбуждающее, пикантное. Эпоха людей, которым были важны дорогие сердцу воспоминания, прошла. Я пытался, но все продолжали твердить мне, чтобы я создавал что-то более жестокое, более сильное. Иногда я рисую голых людей и думаю: да что же я такое делаю?