— Черт, Гордон! Ты выглядишь слишком плохо для специалиста, получавшего шестьсот штук в год! — Барни встал из-за стола, и я заметил крупные капли пота на его лице. Правую руку он протягивал мне, а левую держал у пояса. Пальцы его мелко дрожали. Я пожал его руку. Где-то вдали блеснула молния. В соседнем кресле сидел широкоплечий парень в военном комбинезоне и таких же черных очках, с крупным серым лицом, трехдневной седой щетиной и страшным шрамом через всю щеку. Парень равнодушно смотрел на меня и крутил в пальцах пачку «Лаки-Страйк». Барни указал на него. — Энди, это Гордон. Гордон Фримен.
Гордон Фримен. «Фримен, ты сдохнешь!» Вот и все. Издалека долетел раскат грома.
Парень вскочил — был он почти одного со мной роста, — лицо его перекосила гримаса ненависти. Впрочем, он тут же взял себя в руки, и, вяло улыбнувшись, протянул огромную, как лопата, серую ладонь. Барни усмехнулся в бороду.
— Познакомься, Гордон. Это Эдриан Шеппард. — Парень что-то буркнул под нос и сел.
— Меня зовут не Гордон, — «Фримен, ты сдохнешь!», но я уже успокоился. Подвинув стул, я уселся напротив Барни и положил руки на меню. — Теперь меня зовут Джон Джордж Руальд Темпест. Уже два года.
— А меня, — Шеппард подкурил сигарету и выпустил в мою сторону облако дыма. — Меня зовут Эдгар Алан Поуэлл.
— А меня — Мартин Лютер Кинг, — Барни поморщился и смахнул с лица пот. — Шучу. Лица у нас такие, что хоть сейчас в музей мадам Тюссо.
— Это кислота.—Я позвал жестом официанта. — Я рассматривал образец своей кожи под микроскопом. Она вся покрыта крошечными серыми язвочками. Слишком много радиации, слишком много кислоты.
— Слишком много сумасшедших ученых. — Шеппард внимательно смотрел на меня, поигрывая пачкой сигарет. — Как ты оказался в Майами, Фримен?
— Как ты оказался в Майами, Энди?
— Брэк, ребята! — Барни вытащил толстую контрабандную сигару, откусил кончик и долго подкуривал. — Если уж мы оказались в одном месте, в одном городе и в одно время — я думаю, с этим нужно смириться. По крайней мере, я оказался здесь из-за сигар... Гордон, я думал — ты умер.
— Я так же думал о тебе, Барни. Последний раз я видел тебя по дороге в лабораторию. Ты молотил кулаком в двери тамбура второй секции третьего блока...
— А... Орсон, покойник, шутил. Я видел тебя на мониторе, когда ты катил тележку к своему чертову полигону. Я еще передал Зеду, чтобы он скинул тебе на терминал сообщение: Мегги приглашала тебя и Катрин на ужин. Из Сан-Диего приехала на каникулы Джулия, и... — Барни опустил голову. Шеппард отаернулся.
— Не надо, Барни. — Я положил ладонь на его руку. Напоминание о Катрин что-то сдвинуло внутри меня, резанув под сердцем дикой болью.
Мир вокруг зазвенел сумасшедшим ливнем, раскололся молниями на безумную мозаику. Мир вокруг нас исчезал.
Катрин. Я познакомился с ней на вечеринке, которую устраивал по случаю Дня благодарения Питер Гуфри, один из моих ассистентов, позже перешедший в группу «Лямбда». Я видел его мозги, размазанные по реакторному залу, а его тело, медленно ковыляющее прочь, я расстрелял из пулемета. Но тогда, на вечеринке, я оказался случайно, мой «Чероки» заглох прямо перед его домом. Я спешил и зашел, чтобы попросить мотоцикл. Я увидел ее у бассейна и сразу же забыл обо всем. Так бывает однажды со всеми, так случилось и со мной. Она стояла в белых джинсах и нелепом цветном свитере с длинными рукавами и смотрела на луну. Во всех своих воспоминаниях я видел ее именно такой — плывущей в лунном свете, манящей невообразимо далекой, почти прозрачной красотой. Видимо, на моем лице отобразилось что-то такое, потому что она тихо приблизилась и прошептала:
— Вы увидели НЛО?
Я, потеряв дар речи, смотрел на нее сверху вниз. Тогда она обворожительно улыбнулась и потянула меня за собой.