РЕЖИССЁР (мгновенно). Звук, свет — быстро!!!
Вспыхивают юпитеры. Герои фильма сбрасывают халаты.
РЕЖИССЁР. Ну, ребятки... Мотор!
Слетает на пол покрывало, обнажается постель — розовая-розовая, вся в пене кружев и бантов. Сорвано одеяло. Загорелые тела отлично гармонируют с цветом простыни, но особенно впечатляют незагорелые участки человеческой плоти; в этом контрасте — настоящее эстетическое пиршество... Любовные игры доводят градус эпизода до максимально возможных значений. Это плазма. После долгой разлуки влюблённые буквально сгорают в нетерпении.
Павильон взрывается музыкой: пошла подтанцовка.
Девушки в перьях располагаются, как задумано балетмейстером — одна в изголовье кровати, другая в ногах. Третья (солистка) свободно перемещается в пространстве декорации. Их движения синхронны, выверены, экспрессивны.
Героиня поворачивается набок — к партнёру спиной, — сгибает ногу в колене, открываясь объективу во всех анатомических подробностях. (Заодно прячет от кинокамеры дырочку на пятке и ползущую от неё «стрелку».) Впрочем, прелестная картинка недолго радует зрителя: герой, хозяйски просунув ладонь, прикрывает её. Ладонь, как котёнок, —ластится, живёт собственной жизнью. «О, милый...» — беззвучно шевелятся губы героини. Тогда герой убирает руку, прекратив пытку, чтобы тут же ввести в композицию новый элемент. Секундное усилие — и скептикам продемонстрировано, насколько убедительна у него эрекция! Героиня охает, с наслаждением принимая удар. Она шепчет, шепчет что-то неразборчиво-нежное... Оператор деловито перемещается вокруг, агрегат на его плече мерно стрекочет.
РЕЖИССЁР. Митя, крупно!
Розовая, распахнутая настежь композиция пульсирует, дышит, ждёт. В цвете — на плёнке шосткинского химкомбината «Свема» — это будет смотреться просто гениально. Герой начинает размеренно двигать тазом, подстраиваясь под музыку; его руки неистово мнут выпяченные напоказ груди. Чмок, чмок, чмок — вот настоящая музыка любви, а вовсе не та, что сотрясает динамики.
Ритм эпизода задан.
Танцовщицы по-своему повторяют и размножают всё, что происходит в постели. Шаманские пляски...
Героиня покоряется общему танцу: всем туловищем ловит движения партнёра, впитывает их неудержимую мощь.
Глаза её закрыты, на лице блаженство — в точном соответствии с художественным замыслом.
РЕЖИССЁР. Больше чувства! Дайте мне чувство!
Актёр даёт чувство, стремительными толчками пронзая пространство кадра.
СЦЕНАРИСТ (вцепившись в поручни пальцами свободной руки). Моя лучшая сцена... Вершина... Разговор с вечностью...
ДИРЕКТОР СТУДИИ (умоляющим шёпотом). Эдичка, дай бинокль! Хоть на минуту! Козёл очкастый, что ж ты за жмот?..
Героиня, издав хриплый вопль, бьётся в объятиях главного героя. Глаза закатились, пальцы царапают простыню, ноги беспорядочно сгибаются и разгибаются.
Плясуньи возле кровати выдают сумасшедшие батманы. Солистка в гуттаперчевом экстазе извивается на полу, показывая высший класс акробатики.
РЕЖИССЁР. Давай финал, Сергуня!
Актёр взвинчивает темп. Но его отточенная техника быстро превращается в хаос. Выплеснув завершающую порцию стонов, он вянет, замирает, виснет на актрисе. Композиция распадается. Оба лежат, устало лаская друг друга.
ОНА. В тайгу... В тайгу...
РЕЖИССЁР. Стоп, снято.
НА БАЛКОНЧИКЕ
Два зрителя, облеченные доверием партии, молча потягиваются, разминают кисти рук, хрустят суставами. На их лицах — чувство глубокого удовлетворения.
СЦЕНАРИСТ (разнеженно). Ты мне что-то говорил? Прости, я отвлекался.
ДИРЕКТОР. Ничего особенного. Хотел предупредить, да как-то к слову не пришлось...
СЦЕНАРИСТ. О чём?
ДИРЕКТОР (мстительно). Чтоб ты в руках себя держал, в азарт не входил.
СЦЕНАРИСТ. Я всегда держу себя в руках.
ДИРЕКТОР. Вот и хорошо... Взгляни на противоположную стену. Осторожно, как бы невзначай. Осветителя видишь? Теперь метра на два выше, под потолком... Только пальцем не показывай.
СЦЕНАРИСТ. Дырка. И чего? Вентиляционное отверстие, надо полагать.
ДИРЕКТОР. Не дырка, а тайное окошко. Да не пялься туда, мало ли что!.. Видел — шторкой прикрыто? Говорят, к нам сюда наведываются и наблюдают за процессом.
СЦЕНАРИСТ (пугливо). Кто?
ДИРЕКТОР. Ты что, дурак?
СЦЕНАРИСТ. Неужели...
ДИРЕКТОР (пожимает плечами). Есть такая легенда. Хотя... кто знает, легенда ли? Известный кинолюб... и женолюб... вкушает плоды искусства...