В «Посмотри в глаза чудовищ» Успенский и Лазарчук прибегают к иной стратегии создания «экзомира». Супруги Дяченко, создавая сдвиги в реальности, отталкиваются от нашего бытового и материального опыта. Окружающее героев Дяченко бытовое и природное пространство должно быть не похоже на то, что окружает читателя, а быть эстетичнее, романтичнее, экзотичнее. Успенский и Лазарчук отталкиваются не от бытового, а от культурного опыта и книжной эрудиции предполагаемых читателей. Дяченко насыщают окружающее героев пространство удивительными вещами и невиданными животными. В мире Успенского и Лазарчука вещи и животные, по большей части, самые обыкновенные. Правда, там встречаются разумные собаки и крысы-мутанты, но, во-первых, это все-таки крысы, а не «неведомы зверюшки», а во-вторых, в мире «Чудовищ» крыса-мутант — это не повседневная деталь быта, а именно редкая диковинка, которой удивляются даже маги. Нет, изображая вещи и животных, авторы «Чудовищ» не пытаются вывернуть наизнанку восприятие читателей, делая вид, что экзотические редкости являются чем-то глубоко привычным.
Зато глубоко привычным и повседневным у Лазарчука и Успенского является то, что считается редким и особо ценным в кругозоре интересующегося литературой русского интеллигента. Знаковые фигуры мировой культуры, а также отблески самых известных событий встречаются постоянно. Да, встретив крысу-мутанта, герои удивляются. Но встретив в постели Марлен Дитрих — не удивляются, считают что это обычное дело.
В романе Дяченко герои живут, как Алиса в стране чудес, посреди сказочных предметов и зверушек. В романе Лазарчука и Успенского они живут посреди легенд и мифов культуры.
Достаточно сказать, что главный герой этого романа — поэт Николай Гумилев, хорошо еще, что не Пушкин.
Имя Гумилева более привычно встретить на страницах литературной энциклопедии — но в романе Лазарчука и Успенского он как раз и живет в мире, где его окружают лица, сошедшие со страниц Литературной и других подобных энциклопедий.
Герой проводит ночь с Марлен Дитрих, влюбляет ее в себя и дает ей препарат вечной молодости.
Герой беседует с пражским раввином Бен Бецалелем.
Он же сотрапезничает с паном Твардовским — польским Фаустом, героем народных легенд, жившим в XVI веке.
Он же расследует преступление вместе с Агатой Кристи.
Он же убивает товарища Жданова, мстя за оскорбления, нанесенные Анне Ахматовой (как известно — жене Гумилева).
Он же беседует с Михаилом Булгаковым — и их беседа становится прототипом начальной сцены «Мастера и Маргариты», а сам главный герой — прототипом Воланда. Кстати имя «Воланд» возникает потому, что сам Гумилев в своей командировке в СССР выступает под фамилией «Виланд», а это и фамилия немецкого писателя, и имя древнегерманского мифологического кузнеца.
Он же спасает США от Великой депрессии, передавая американцем груз «философского камня».
Он же срывает планы нацистов разработать «оружие возмездия».
Он же обследует деятельность секретных институтов Анненэрбе.
Он участвует в разгроме американцами секретной базы нацистов в Антарктиде.
Он же вместе с белорусскими партизанами откапывает маленькие золотые кандалы — видимо, оставшиеся от гномов вагнеровского Альбериха.
Он же устраивает «американскую дуэль» с Маяковским, каковая и оказывается причиной самоубийства последнего.
Он же участвует в расследовании: «кто убил Сталина».
Он же обороняет тибетский монастырь от советских и немецких десантов.
Короче, ни одна тема, интересовавшая любителей «эзотерической» и «конспирологической» литературы в годы создания романа, не ускользнула от авторов.
В обыденной жизни с известными писателями, равно как и с персонажами легенд, не встречаешься на каждом шагу — особенно если они живут в разных странах и в разные времена. Именно это обстоятельство игнорируют авторы, и именно это «игнорирование» становится важнейшим орудием создания экзомира.
В романе «Посмотри в глаза чудовищ» есть и собственно фанатический элемент. Однако атмосферу экзотики, окружающую героя, порождает не магия с алхимией, а именно повседневность нагруженных ассоциациями знаков, заимствованных из не связанных с фантастикой слоев культуры. Сами по себе эти знаки не фантастичны, но они даны в фантастической концентрации.