— А бедные здесь есть? Совсем бедные, с уменьшенным минимальным?
— Да здесь один дорожный налог больше, чем их УМРОТ. И потом, это же люди без верхней квалификации, дизинфоры, неспособные перерабатывать информацию, им тут нечего делать. Это туземцы двадцать первого века, ДАМНы ретрозон нижней России: дезадаптированное местное население. Ну, неприспособленные. Что им тут? Верхний мир это же, в основном, хайвэи и хайтековские райки, там для нижних ничего нет. Там даже обычное фантом-шоу мало кто из нижних увидит: частота большая, только мелькать будет. Здесь все-таки немножко другие люди.
— Какие другие?
— Быстроприспосабливающиеся универсалы, порождения города. Как бы тебе это... Ну, вот ты на базах баскетболистов верхних лиг, ростовой категории «А», бывал?
— Бывал. Поселяли.
— Ну и как?
— Нельзя жить. Не для людей всё, для уаигов.
— Это что за звери?
— Великаны. Одноглазые.
— А-а, горский клон циклопов, понятно. Да, ростовые категории не зря ввели. Ты вот здоровенный парень, атлет, — только больше вширь пошел. И на горшок со стремянкой залезать тебе радости мало. Но если не хватает роста пописать, все-таки можно подставить что-нибудь. А что подставишь, если не хватает реакции, быстродействия, тактовой частоты...
— Актовой?
— И актовой тоже, но это уже другая песня. Тут ведь и семейная жизнь другая. То есть ее здесь, собственно, нет. Жен-мужей никто не считает, пары больше года не держатся, да их и нет почти. Ведь привязанности и постоянство в мире непрерывного изменения — это недостатки. В этом мире верность и преданность аморальны. Потому что противоестественны: здесь надо меняться и менять. Костюмы, машины, страны, любовниц, связи, принципы... Показать, как тут живут? Давай проведу экскурсию.
— Нет, так спросил. А ты почему по низу едешь?
— Да я там не еду, я там стою. Тоже, можно считать, экскурсия, за счет фирмы. Слыхал, наверное: Ай-Си-Эм. «Интернешнл клоун мэшинз».
— Клоун? Рыжий?
— Нет, я не рыжий, так уж произносится.
— А какой ты? Белый, как тачка твоя?
— Тачка тоже от фирмы, мою я бы тебе так гонять не дал. А я — да, пожалуй, белый. Но есть и другие, фирма большая. Впрочем, тут многое от клиента зависит. У меня как раз внизу встреча с одним, но скоро вернусь наверх — могу вас подбросить.
— А моя машина?
— Доползет на автопилоте, заберешь из отстойника. Пару недель сэкономишь.
— И что возьмешь?
— Да ничего, мне только веселее будет. Подумай, посоветуйся.
— Подумаю.
— Лепешкина, слушай, чего расскажу! Картинку-то включи, а то я не увижу, как вытянется твоя... ой, ты чего, ревешь? Куда ушел? А ты что же? Да это я вижу, я спрашиваю, что сказала. Ну, Аська, ты дура, ну зачем тебе надо было это говорить, ты что, вообще ку-ку? Ну, ты не в адеквате. К Зинке?! К этой кукле силиконовой? Ой, через месяц назад прибежит. Да раньше! Только на шею тогда не кидайся и слезы счастья не лей, поняла? И вообще, сопли не распускай. Это сильное средство, его часто не применяют. Сами текут! У меня тоже текли бы, но я же сдерживаюсь. Да, вот представь себе. Но с моим вообще нельзя. Ну как: «его женщина плачет!» — ты что? Спасайся, кто может! Да, счастливая, счастливая, и ты будешь счастливая, если дурой не будешь. Хотя, как говорит один мой новый знакомый, дело совсем не в уме. Да, познакомилась на дороге. Ну, тот верхний коуч, я ж тебе говорила. Слушай, этот лендроббер это та-акая тачка — закачаешься! Представляешь, нажал на кнопку, и в тот же миг вместо салона джипа — гостиная, вазы с чайными розами, стенка с баром и хрусталем, а на отдельной полочке — ты сейчас обделаешься— яйцо Фаберже! Полка!.. Полка с яй... Обижаешь! Там клеймо, натуральное! Огромное, кругом в золотых зверях и лианах — «Яйцо джунглей» — это просто что-то! Я потом запрос прогнала, его даже оценить не берутся, у него ни аналогов, ни дубликатов нет, уникальное. Не дал? Да я его полчаса крутила, облапала всё, от него даже жар какой-то идет, с ума сойти! Но если ты еще не уписалась, то сейчас: он мне его предлагал! Угу. Да-да, при Ахмате, изобразил типа восточное гостеприимство, ну ты ж понимаешь. Ну, что, я же не идиотка. Так, побеседовали — об уме как раз, он мне потом целый диссерт на комок закинул. Ну, типа того, что мы — те же павианы, которые на заре орут не от большого ума, а от счастья, что ночь прошла, а их все еще не слопали. И что живем всё для того же: нажраться и дрыхнуть, листом накрывшись, чтобы запас откладывался, а ты всю жизнь с целлюлитом борешься, дура, а потом не фитнес, а, наоборот, диван и как можно меньше двигаться, чтобы лишнего не тратить. Так что лень и жадность запрограммированы нашей историей. А все неленивые и нежадные, не накопившие жира, при всяких там катаклизмах вымирали. И вымерли. Какие еще? Ну, наверное, всякие, которые о себе не заботились, те и вымерли. Или вымрут при следующей перемене погоды. Ну, я еще не дочитала, потом расскажу. Ладно, всё, не кисни. Нажрись и спи, как завещали предки. А проснешься — ори: «Эге-гей! Я жива!» Ну, бай-бай.