Полудохлым заморышем он поселился в чьей-то заброшенной бане. Селяне собрали в складчину картошки, капусты, сала, соленых огурцов. Кто что мог. Дали немного дров. Белек сидел перед печкой и не мог согреться. Ел и все никак не мог набить утробу. Он твердо решил по весне податься в пейзане. Завести огородик, кур и поросенка, если этого поросенка кто-нибудь даст в долг. Но сельскохозяйственным мечтам Белька сбыться было не суждено.
Месяца через три, как раз перед предстоящей распутицей, в деревню приехал БТР с прицепленной позади тракторной телегой. С брони спрыгнули бойцы в камуфляже, но без знаков различия. Зато с автоматами. Сборщики оброка. В чью пользу? В чью-то... В пользу того, кто подмял под себя округу. Централизованная власть кончилась уже давно. Теперь каждый двор выполнял свой план по продразверстке. Покосившуюся баню Белька приравняли в обязанностях к такому двору.
Напрасно Белек доказывал, что поселился тут в начале зимы. Напрасно за него заступались деревенские. Белька выволокли на улицу, повалили и принялись неторопливо пинать. Сосредоточенно. Методично. Беззлобно. С таким ментовским равнодушием. Так избивают до смерти. Одного опричника Белек даже узнал в лицо. Тот, вроде, учился с ним в Политехе на параллельном потоке.
Бойцы отошли перекурить. Белек остался лежать у БТРа, уткнувшись лбом в грязное колесо. И тут второй раз в жизни, опять же, почему-то под созерцание колесного следа, в шумящую его голову пришла предельно ясная мысль, что правила игры пора менять. Причем в самое что ни на есть ближайшее время.
Белек с трудом поднялся, отер рукавом кровавую нить, тянущуюся изо рта. Просипел разбитыми губами:
— Бочка спирта...
— Что?
— Бочка медицинского спирта. Двести литров. И вы на год освобождаете деревню от имущественных притязаний...
— Годится! — бойцы весело переглянулись. — Где?
Конечно, они согласятся. На словах-то — да на любые условия. Белек едва заметно улыбнулся:
— Надо ехать...
БТР остановился у края насыпной дороги.
— Дальше лесом, километров шесть, — предупредил Белек.
Четверо спрыгнули с брони. Водила остался.
— Слышь, Сусанин, — Белька тронул за плечо старший, — если ты это... лысого гоняешь... Не обессудь... — внушительно похлопал по крышке автомата.
— Я произвожу впечатление дебила? Нет?.. Канистры возьмите...
Эту дорогу Белек знал. Бессчетное число раз мотался сюда разжиться каким-нибудь металлоломом, поглядеть на проезжающую мимо технику, просто от скуки и одиночества. Через час Белек безошибочно вышел к реке, к месту последнего своего жительства. Здесь он помнил каждую кочку.
Сейчас в овраг. Не запнуться о корни.
— Вы вчетвером-то бочку поднимете? — Белек с сомнением оглянулся на бойцов.
— Да мы ее ща выпьем нах!..
— Ты сам-то как ее сюда вкорячивал? — насторожился старший.
Теперь на колени. Нащупать лаз, закрытый брезентом от палатки.
— По воде дотянул. Потом на катках... — соврал Белек.
— А прятал зачем?
«Вот пристал».
— От таких, как вы...
Ползти три метра. Дальше можно выпрямиться.
— Слышь, больно ты борзый, я смотрю, — старший кряхтел, протискиваясь следом.
— Сейчас свет зажгу, — Белек нащупал сальный светильник, чиркнул спичкой.
Пламя высветило бревенчатый потолок, самодельный топчан, печку из обмазанных глиной камней, гору вещей в углу.
— Ниче се блиндаж!.. Сам рыл?
— Сам...
— Ну, где спиртяга-то?
— Вот, под камнем, — Белек пнул плоский валун у входа. — Закопана бочка...
— Пацаны! Идите сюда!..
Бойцы вчетвером сгрудились у камня, тужились на раз-два. — С места не двигается... Примерз, наверное...
Нет, не примерз. Наплыв в форме пуговицы — лишь видимая часть огромной плиты. Вероятность сковырнуть его равнялась нулю.
— Подождите, у меня лом был, — Белек полез в дальний угол.
Что-то клацнуло, засвистело тонко, у порога слышимости, словно заряжающиеся конденсаторы на фотовспышке.
— Пацаны! Он не... — старший первым почуял неладное.
Но было поздно.
Землянку наполнил зеленый свет. Плохой свет. Всего на несколько секунд, но в замкнутом пространстве этого хватило с лихвой.
Трое не двигались. Четвертый дрыгал ногой, застряв задницей в узком проходе. Живой еще. Белек втащил его обратно, перевернул лицом. Тот самый, знакомый из Политеха.