— И никто не читает. И нечего читать. Мир глубину теряет, понимаешь? Становится плоским, как пленочный экран, потом станет одномерным, потом сожмется в точку. Люди превращаются в ячейки памяти суперкомпьютера: делаются всё мельче, срабатывают всё быстрее, доступ к ним всё прямее, а заполняются одними нулями.
— И единицами, да?
— Да и единиц-то уже нет. Не нужны! Бахов нет, Гоголей нет, одни ячейки с нулями, по единому стандарту, всегда можно заменить одну на другую. А стандарт это норма, нули же друг от друга не отличаются — не могут и не должны. Если какая-то ячейка хоть в чем-то отклоняется, это сбой; ее заменяют и — в ремонт, в утилизацию, на свалку. Ячейке не надо думать, ей надо быстро и четко срабатывать. Поступает сигнал: «Распродажа! Только сегодня на ноль пять десятых процента дешевле!» — и все бегут покупать. Всё равно что: на сигнал надо откликаться. И получается, что разум-то уже не нужен, практически не используется. А то, что не используется, постепенно отмирает — закон природы никто не отменял, даже наши парламентарии еще не успели.
— К обезьянам вернемся?
— А далеко ушли? От генома шимпанзе — на один процент. Но дело даже- не в том, что ум слабеет. Тут — как с нашим правом. Законы наши дрянь, недоделанные и дырявые, но и с такими можно было бы что-то строить, устраивать, накапливать смысл — если бы их исполняли... кто это там? А, понятно. Ахмат, извини, тут клиент на комок рвется, и я тебе как раз хотел прокрутить одну запись... вот погляди, это к разговору. А я пока утрясу... Да, Сунни, что такое? На нижней, еду, если это можно назвать... Ну, я тебе готовлю материал, ты посмотришь...
«Немножко пространство нас подпортило. Законы ведь возникают от трений между людьми, и чем теснее живут, тем больше нужны законы и тем строже они исполняются. А на просторе мне никто не указ, гуляю как хочу. Вот, пророк сказал: “Слишком широк человек, я бы сузил”. Это какой же человек слишком широк, японский, что ли? Или голландский? Наш, разумеется. Ну, где надо услышали, и будет теперь по слову его. И вот, суживается пространство наше, а в нем сузится и человек, если успеет. Raumfaktor, как говорят понимающие в этом деле немцы: в маленьком аквариуме большие рыбы не вырастают. Законы? Так ведь пока догуливаем на просторе, какие могут быть законы? Ну, были они у нас бумажные, стали виртуальные, а в реале их не было и нет. Как тут смыслы копить? Мы не накопители, не умеем, а тех, кто умеет, не любим, давим, гоним. И смысла всё меньше. Потому что накопители расчетливы, а мы по жизни другие. Жизнь такая была, что всё у всех всегда отнимали. И никто никогда не был защищен. Сам скажи: что тут накопишь? Не было смысла копить — не копился и смысл. И откуда взяться расчетливости? Так что с нового тысячелетия история накопления — всего, и смысла тоже — у нас началась заново. Ну а пока, естественно, царит умственная близорукость, наша вторая наследственная болезнь, после НАИНы; ничего другого и быть не могло. Поэтому и дураков много: они на такой почве хорошо, высоко всходят. Дураки — страшная сила. А у западных — другая крайность. Они уже так всё узаконили, что у них без адвоката и в сортир не зайдешь. И уже до того расчетливы, что дальше кармана им думать не интересно. А карманное мышление это куриная слепота в мозгах, временное помрачение на постоянной основе. Такие помрачения бывали и на Западе, и на Востоке. Так китайцы когда-то за воробьями гонялись, так сухие законы вводили. Вот тебе человеческий ум. Не способен всего учесть, увлекается идеями, переменчив. Но тут, как с правом, решает не ум, решает «умоприменительная практика»; она и у них умопомрачительная, а у нас вообще уму непостижимая. Умом же Россию не понять. Они нам всё советы дают. “Учитесь у Китая”. “Вот как это можно сделать”. Да, можно, только для этого работать надо по-китайски. И жить. А как-то никому не хочется. Да и зачем? Они вон, как вода, везде просочились в наши пустеющие пространства и работают, как вода, крутят жернова. А мы с них дерем за это больше, чем сами нарабатываем, так зачем нам еще корячиться — пусть ишачат, они согласны. И мы держим их за скотов, стрижем, как баранов, и пьем. Умно? Мы выродимся и исчезнем, а они всё будут здесь ишачить, пока солнце не погаснет».
— ...Ну, Сунни, решишь сам, как всегда... Вечная история. Ты замечал, Ахмат, мы все хотим, чтобы нас учили незаметно для нас самих. Самолюбие нам дороже ученья.
— А что они нас учат — у самих кризисы.
— Да, и кризисы, и экотеррор, и каждый год новые наркотики. Кстати, хороший пример: чтобы сделать новый наркотик, нужно много ума. И вот как они его применяют. Поэтому и с фантоманией справиться не могут.