Эти слова привели присутствующих в замешательство. Прокурор Цзи, непосредственный руководитель Чэнь Хая, считался большим мастером слова, всегда соответствовал всем нормам и правилам; сейчас он к тому же собирался на пенсию и никого не хотел задевать. Но когда просят выразить позицию, то отступать уже некуда; вот так ходить вокруг да около – это значит всё-таки задеть Ли Дакана. Чэнь Хай в душе смеялся.
Гао Юйлян кивнул:
– Хорошо, почтенный Цзи, я понял твою мысль, ты склоняешься к задержанию.
Договорив, он указал на Чэнь Хая:
– Чэнь Хай, ты начальник Департамента по противодействию коррупции, выскажи и ты свое мнение!
Чэнь Хай замер и невольно встал. Учитель махнул рукой в знак того, что тот может говорить сидя. Но Чэнь Хай не сел, а вытянулся в струнку, на мгновенье сильно смутившись. Он абсолютно не готовился высказываться, а сейчас требовалось быстро определиться, какую позицию ему следует занять. Чэнь Хай при всей своей осторожности и осмотрительности тем не менее оставался человеком очень правдивым и честным, как его отец. Под пристальными взглядами руководителей Чэнь Хай покрылся испариной и, разволновавшись, вопреки всем ожиданиям выложил напрямую:
– Секретарь Гао, я тоже склоняюсь к задержанию. Факт преступления Дин Ичжэня очевиден, к тому же Пекин дает отмашку на задержание…
– Начальник департамента Чэнь, – недружелюбно прервал его Ли Дакан, – если способствовать задержанию, право на ведение расследования будет передано Пекину? Это так или нет?
В ответе Чэнь Хая явственно прозвучал намек на то, что Ли Дакан дилетант:
– Секретарь Ли, вы немного не поняли, не существует передачи права расследования. Это изначально дело не нашей провинции, оно расследуется непосредственно Главным управлением по противодействию коррупции.
Близорукие глаза Ли Дакана за стеклами очков стали огромными, и он возбужденно заговорил:
– Именно это я и хотел сказать! Если дело Дин Ичжэня станем расследовать мы, инициатива окажется в наших руках, если расследование и передачу дела в суд произведет Главное управление по противодействию коррупции Верховной прокуратуры, то предсказать дальнейший ход событий будет очень сложно! И, товарищи, я говорю так вовсе не из желания кого-то покрывать, а исключительно с точки зрения пользы для работы…
Заседание постепенно выявило разногласия, и полная противоположность интересов присутствующих становилась всё более очевидной.
Гао Юйлян нимало не порицал ученика за дерзкий ответ секретарю Ли, в глазах его сверкнул лучик одобрения. Да, между двумя сторонами имелось противоречие, но учитель мог лишь улыбаться подобно Будде и сглаживать острые углы. Чэнь Хай в душе был уверен, что на самом деле, увидав неудачу Ли Дакана, Гао Юйлян внутренне порадуется. В те годы, когда оба работали вместе в Люйчжоу, Гао Юйлян в качестве секретаря горкома испытал немало обид от мэра города Ли Дакана. Ли Дакан слишком властный: стал мэром – мэр главный, стал секретарем – секретарь главный. Когда он становился сильным, прочие переходили в разряд слабых, и поневоле обиженными оказывались все. Обида в душе осталась не только у Гао Юйляна – недовольных Ли Даканом нашлось бы множество! Конечно, для политических конкурентов спотыкаться на неровной дороге – обычное дело, а слегка радоваться неудачам соперника – в порядке вещей. Многоопытный учитель Гао, он же – секретарь Гао, внешне не выдавал себя ни звуком, ни видом. Наоборот, порой он даже выказывал благоволение к Ли Дакану и защищал его, чтобы показать свою политическую независимость.
Чэнь Хай, наблюдая сбоку за Ли Даканом, видел лишь глубокие морщины, прорезавшие его лоб над бровями. На самом деле Чэнь Хай в душе очень уважал Ли Дакана. Этот человек, умевший делать свое дело, являл пример яркой индивидуальности. Взять, к примеру, сигареты: в соответствии с программой культурного развития большинство кадровых работников бросили курить. Ли Дакан же вопреки общему настроению сохранил приобретенную еще в молодости привычку к курению. Разумеется, во время заседаний или бесед он не курил, но когда вокруг никого не оказывалось, он находил возможность забраться в какой-нибудь отдаленный уголок, чтобы спокойно подымить. В деле Дин Ичжэня Ли Дакан являлся главным действующим лицом: события произошли в его вотчине, и Дин Ичжэнь был его правой рукой – разумеется, он никак не мог оказаться в стороне. Конечно, сейчас ему приходилось нелегко, Ли Дакан поминутно протирал очки. И когда он снимал их, становилось видно, что настроение у него несколько подавленное.
Секретарь парткома Гао Юйлян прочистил горло. Все напряглись, ожидая решения старшего из присутствующих руководителей.