– Товарищи Чанмин, Чэнь Хай, коль скоро вы – прокуратура, то должны выполнить указания высшей инстанции – Верховной прокуратуры из Пекина. Но вы должны также подумать и о насущных делах нашей провинции! Позволить увезти Дин Ичжэня в Пекин – не вызовет ли это массовое бегство инвесторов из Цзинчжоу? И как быть в Цзинчжоу с проектом «Гуанминху»?
Ци Тунвэй тут же осторожно подхватил этот запев:
– Да-да, Дин Ичжэнь – главный координатор проекта «Гуанминху», у него же в руках проект на 48 миллиардов…
– Секретарь Юйлян, это ведь не мелочь какая-то, нужно быть осмотрительными! – еще раз подчеркнул Ли Дакан.
Гао Юйлян, покивав, снова заговорил:
– Секретарь парткома провинции товарищ Ша Жуйцзинь только-только вступил в должность, в настоящий момент он знакомится с подведомственными городами и районами, разве мы можем преподнести ему такую сюрприз при встрече?
Чэнь Хай не ожидал, что учитель совершит столь странный маневр и выкажет такое расположение к Ли Дакану. Ведь Гао Юйлян человек принципов, что же за зелье он приготовил в итоге?
Все посмотрели на Цзи Чанмина – что тот скажет? Присутствующие знали, что характер Цзи Чанмина непрост: внешне он мягок, но внутри тверд, формально осторожен, но в ключевые моменты решителен в выражении своей позиции. Он посмотрел на всех и категорическим тоном произнес:
– Секретать Гао, секретарь Ли, мы сейчас обсуждаем сложный вопрос, и я как главный прокурор скажу честно: вне зависимости от того, какие последствия для нашей провинции повлечет дело Дин Ичжэня, нам не следует бороться с Верховной прокуратурой за право расследовать это дело, стремясь избежать попадания в подчиненное положение в дальнейшем.
Эта многозначительная речь недвусмысленно выявляла плюсы и минусы ситуации, и, как казалось Чэнь Хаю, должна была стать определенным предостережением учителю. Но тот, как будто не получив предупреждения, задумчиво смотрел по сторонам, и неясно было, о чем он размышлял. Чэнь Хай, пытаясь поддержать руководство отвлекающим маневром, вскинув запястье, посмотрел на часы. Подчеркнуто выразительное размашистое движение руки с часами как бы давало понять присутствующим, что он торопится.
Ли Дакан же, напротив, ничуть не спешил, продолжая рассуждать. Он не согласился с позицией Цзи Чанмина и твердо поддерживал решение предварительно разобрать дело Дин Ичжэня на провинциальной дисциплинарной комиссии. Идея состояла в том, что рассмотрение на комиссии давало возможность занять более активную позицию в расследовании и взять ситуацию в свои руки. Ци Тунвэй одобрительно поддакивал, мол, соображения секретаря Ли весьма обстоятельны…
Чэнь Хай больше не мог слушать аргументы Ци Тунвэя о том, насколько обстоятельны соображения секретаря Ли, и, выдохнув, встал:
– Фух… Ладно, ладно, разбирайте, всё равно так или иначе дело сначала нужно взять под контроль…
Неожиданно Гао Юйлян покосился на него:
– Чэнь Хай! Куда торопишься? Такое важное дело нужно как следует обсудить.
Секретарь Гао до решающего момента не раскрывал карты; покритиковав в нескольких словах ученика, он, пользуясь случаем, изменил ход обсуждения и изложил наконец открыто собственную позицию:
– Коль скоро возникли разногласия в подходах, следует быть осторожными; нужно запросить указаний секретаря парткома провинции товарища Ша Жуйцзиня!
Договорив, он поднял трубку стоящего на столе красного телефонного аппарата закрытой правительственной связи.
Так вот оно что! Учитель хочет переложить ответственность на вышестоящее начальство! Значит, то, что он говорил прежде, – это ложное сочувствие к Ли Дакану, а ученика он критиковал всего лишь для вида. Чэнь Хай вздохнул: учитель умен… Впрочем, как бы иначе он мог стать настолько неубиваемой фигурой в университете провинции и в ее чиновничьих кругах?
Участники совещания были чиновниками: увидев, как секретарь Гао поднял трубку красного аппарата закрытой связи, они сразу же начали расходиться, как по команде покидая помещение. Ли Дакан, не в силах изменить привычке старого курильщика, в весьма подавленном настроении удалился в приемную напротив. Ци Тунвэй отправился в туалет. Цзи Чанмин прохаживался в коридоре между офисом и туалетом. Чэнь Хай, беспокоясь о сложившейся ситуации, пользуясь случаем, вышел из второго корпуса позвонить… В мгновение ока в огромном помещении кабинета остался один Гао Юйлян. Набирая номер секретаря Ша Жуйцзиня, он между делом примечал для себя детали поведения сотрудников.
Оказавшись во дворе второго корпуса, Чэнь Хай глубоко вздохнул. Он был расстроен, огорчен и в высшей степени недоволен собой. В решающий момент в процессе беседы он занервничал и показал зубы. Перечить на служебном совещании члену Постоянного комитета секретарю Ли, получить замечание секретаря Гао, вызвать откровенное недовольство начальства – ну и как же теперь двигаться дальше? Чэнь Хай специально готовил себя, настраивался, чтобы в спорной ситуации не быть нетерпимым к чьей-либо позиции, не обидеть или не задеть кого-нибудь… Нужно быть не таким, как отец. Но легче двигать реки и горы, чем изменить собственный характер. Доставшаяся от отца горячая кровь в определенное время непременно закипит.