Старик выпрямился во весь рост, расправил плечи и произнёс так, будто читал стихотворение наизусть:
– Лешего зовут Страхман. Фладимир Страхман. Леший живёт совершенно в нормальном доме с совершенно нормальной семьёй: нормальным сыном Хольгером Страхманом, его нормальной женой Ольгой Страхман и их тремя чертовски нормальными детьми. Они тоже Страхманы. То есть это их фамилия. Если бы и имя было такое же, получилось бы Страхман Страхман, а это уже ненормально.
Старичок издал смешок, похожий на бульканье. Раньше он никогда не смеялся. «Смеяться вредно для здоровья», – говорила ему мама-лешая. Поэтому он постарался как можно скорее проглотить этот новый для себя звук.
Заметив, что соседка продолжает смотреть на него, вытаращив глаза, он стал судорожно соображать, чего же ещё она ждёт. Наконец его осенило.
– А вас как зовут, женщина? – спросил он.
– Я Дёрте Гурфинкель-Сурепка!
Это имя обожгло дедушку Страхмана, как слишком холодное мороженое. Он мысленно описал петлю на американских горках и зажёг у себя в голове все свечи, которые сумел найти.
– Дёрте Гурфинкель-Сурепка! – повторил старик дрожащим голосом. Ему ещё никогда не доводилось слышать такого чудесного имени. – М-м-могу я звать вас Дёрте? – спросил он взволнованно.
– Разумеется, нет! – рявкнула фрау Гурфинкель-Сурепка.
– Тогда как же лешему вас называть? Финки? Сури?
Жабий концерт в голове дедушки Страхмана до сих пор не прекратился. Все эти непонятные ощущения, которые он сейчас испытывал, были для него совершенно новы.
– Называйте меня фрау Гурфинкель-Сурепка, – ответила женщина, сердито помотав головой. – Потому что именно так меня и зовут!
После этих слов она развернулась на каблуках и исчезла за дверью своего дома.
Глава 5
У Оттилии гости
Оттилия три дня пролежала в постели. Шторы в её комнате были задёрнуты. Родители по очереди приходили проведать дочку: предлагали ей тёплое молоко с мёдом, трогали лоб, проверяя, нет ли температуры, и с обеспокоенными лицами смотрели, как она без всякого удовольствия пьёт куриный бульон. Оттилия говорила им, что просто устала и у неё побаливает живот. Ещё её слегка тошнит. Поэтому она бы хотела несколько дней отлежаться.
Даже Фриц, морская свинка, встревоженно пищал, но хозяйка не обращала внимания на беспокойство своего питомца. И, что ещё удивительнее, она не прикасалась к огромной башне из книг, возвышавшейся возле кровати.
Девочка просто лежала и смотрела в потолок. Смотрела и смотрела. Если бы человеческие взгляды могли дырявить воздух, то в комнате Оттилии он был бы как решето.
– Неужели ты собираешься проваляться в постели все каникулы? – спросила мама на третий день и, подойдя к окну, раздёрнула занавески. В комнате вдруг стало так светло, что девочке пришлось заслонить глаза руками. – Целыми днями лежишь и ничего не делаешь? Так иногда ведут себя подростки. Но не девятилетние дети!
Оттилия продолжала пялиться в потолок. Только когда мать ласково погладила её по голове, присев на край кровати, она наконец спросила:
– Мама? А привидения бывают?
Фрау Шмидт удивлённо усмехнулась:
– Привидения? Э… Думаю, нет.
– Думаешь? То есть точно не знаешь? Ты могла бы поклясться, что ни привидений, ни вервольфов – ничего такого не существует?
– Ну… Некоторые люди верят в подобные вещи. Кто-то, например, считает ведьмами других, кто-то – себя. Кто-то верит в инопланетян. Но я всегда говорю: верить и знать – не одно и то же.
– Значит, нет даже самой крошечной вероятности того, что привидения действительно бывают?
– Я, во всяком случае, ни одного не встречала.
– Но они же иногда бывают невидимыми. Вероятно, даже чаще всего. В таком случае их трудно заметить!
– Из всех моих детей ты самая умная! – пошутила мама Шмидт и, поцеловав дочку в лоб, направилась к двери, но на пороге обернулась и сказала: – Может быть, тебе стоит читать поменьше страшных историй, Оттиляйн. А теперь вставай, пожалуйста. Встряхнись. Погода прекрасная. Обидно провести такой день, ничего не делая.
Но Оттилия не валялась без дела. Она размышляла – для этого нужно время. Она старалась разложить всё, что недавно увидела и услышала, по полочкам своей маленькой головки, найти всему этому мало-мальски логичное объяснение. Но вопреки всем усилиям у неё ничего не получалось. Напрашивалась только одна мысль: она, Оттилия Шмидт, сошла с ума. И это пугало её как ничто другое.