Дорогая, успокоишься ты уже или нет? Почему ведешь себя, как будто на свидание собираешься?
Да я сама себя не понимаю, помолчи уже!
Я села, скрестив ноги. Пытаясь успокоиться, схватила пульт от телевизора.
– Не нужно раздувать из этого событие. Вы просто поговорите, – сказала я сама себе и начала листать каналы.
Вернее, я делала это на автомате, не обращая внимания на происходящее на экране. Смогу ли я прислушаться к той части себя, которая хотела познакомиться с ними поближе, или проигнорирую ее и вернусь к своей прежней одинокой жизни?
Я знала, что выберу первый вариант, но не произносила этого вслух, потому что мой странный внутренний голос напомнил мне, что что-то плохое случается всегда, стоит мне это озвучить.
Друг Ясина теперь будет и моим другом. Пусть это случится.
Я убавила звук в телевизоре и растянулась на кровати. Натянув одеяло, закрыла глаза.
Ты что, Ляль, спать собираешься? Зачем тогда ты столько готовилась?
У меня еще есть время. Я хотела дать глазам отдохнуть, пока мои незнакомцы в пути. Я же все-таки болею.
Глава 4
Начало
Чувство одиночества подобно дождю, заливающему улицы города. Как ни приятен запах земли после грозы, страх промокнуть пересиливает и вынуждает людей искать укрытие от падающих с неба капель. Иногда одиночество невероятно прекрасно, а иногда оно прожигает тебя насквозь.
Стоит ли стоять под дождем, чтобы насладиться запахом сырой земли? Стоит ли отдать частичку себя, чтобы разделить с кем-то свое одиночество? Нужно ли сжигать себя, чтобы вновь обрести контроль над своим сердцем?
Вопросы, терзавшие меня все это время, не имели смысла. Я всегда думала, что все хорошее в этой жизни я могу получить, лишь заплатив своими страданиями. Моя голова была переполнена противоречивыми чувствами. И часть меня твердила: «Без жертв невозможно победить», каждый раз напоминая, как иронично порой ведет себя судьба.
Внутри поселился страх, которому пока я не могла дать названия. Но я не хотела больше прятаться. Я вырвалась из тонкой границы между сном и явью, постепенно приходя в сознание. Рядом раздавались какие-то звуки, я наконец-то проснулась и смогла прислушаться к голосам говорящих.
– Если ты сказал, что все в порядке, почему тогда она плакала?
Возмущенный голос принадлежал Омеру.
Они вернулись.
– Наверное, это она из-за меня расстроилась, – ответил Ариф.
По его тону можно было понять, что он раскаивался. Ариф чувствовал вину из-за того, что я плакала, хотя я просто притворялась.
Ха, ты должна была понимать, что делаешь!
– Так что ты сделал этой девушке? – спросил Омер, и я закусила губу.
Одна часть меня говорила, что в этом нет моей вины и Ариф заслужил.
Давай, обманывай себя.
– Да ничего я не сделал. После вчерашнего она была немного рассержена. Если что и случилось, то только из-за этого.
Ариф не оправдывался, но мне все равно стало грустно, что я заставила его поверить, будто это он довел меня.
– После вчерашнего чего? – спросил на этот раз Каран.
Никому даже в голову не могло прийти, что я обманула Арифа. Если бы я сейчас засмеялась, они точно бы решили, что мне пора ложиться в психиатрическую клинику.
– Из-за показаний, – сказал Ариф, но, кажется, Карану было мало этой информации, поэтому он добавил: – Когда приходила полиция.
– Она из-за этого расстроилась? – уточнил Каран.
Я прекрасно понимала, почему Каран был в таком замешательстве.
Просто эти ребята с нами еще как следует не познакомились…
– Брат, больше мне ничего другого на ум не приходит, – сказал Ариф задумчиво. – Но она же очень ранимая, чуть что, сразу слезы льет. Она даже пару раз плакала, когда ей устанавливали катетер.
Вообще-то я плакала, потому что врачи с трудом нашли мою вену и превратили руку в дуршлаг. Насколько я помню, у меня всегда была эта проблема, и каждый раз это было очень больно. Так что я имела право плакать. Сердце обливалось кровью, когда я видела, как моя рука желтела от появившихся синяков. Меня могли понять только те, кто сталкивался с похожей проблемой.
Фраза Арифа повисла в воздухе, и в палате воцарилась тишина. Я не слышала звуков открывающейся двери, так что предположила, что сейчас они опять смотрят в мою сторону. Кажется, они привыкли постоянно за мной наблюдать.