– Мыслишь не очень разумно. То, что это выглядит иначе, не значит, что некрасиво. Твои движения прекрасны, но теперь по-иному.
Похоже, Том почувствовал, что Акации необходимо услышать опровержение собственным словам. Она отчаянно хотела этого. Постепенно ее сердце снова затрепетало надеждой.
– Ты станешь еще прекраснее. Нужно верить, – прошептал он с нежной улыбкой, от которой на его щеках снова проявились ямочки.
Акация чувствовала, что ей все сильнее хочется коснуться их губами. Пугаясь этой мысли, она гнала ее прочь.
Слова Тома возымели эффект. Она снова ощутила уверенность в себе и перевернула несколько страниц газеты. Внезапно взгляд привлек заголовок одной из статей. Она посвящалась Тому и рассказывала о его многочисленных последователях и жертвах. Акация удивилась могуществу и очарованию, ощущая одновременно подступающий страх.
– Ты так изменился, Том, – сказала она, удивляясь его преображению из когда-то неряшливого глиняного мальчишки во взрослого мужчину.
– Я жажду любви окружающих, а с ней становлюсь сильнее. И похоже, этому нет границ. Моя сила и талант растут с каждым разом.
– Например?
– Ну, – замялся на секунду Том, а затем продолжил, – недавно я научился читать чувства окружающих.
Акация задумалась о том, насколько он стал силен. Но вскоре отбросила эти мысли, увлекшись его похвалой.
Том постепенно проникал в ее жизнь и мысли. Каждый день приходил и, сидя на диване, наблюдал за репетициями, восхищался красотой и талантом. Спустя какое-то время он неизменно уходил.
Акация постоянно удивлялась его возросшему могуществу, но делала вид, что не замечает этого. Его сладкие речи увлекали и манили за собой. Он был единственным спасением, которое помогало ей снова поверить в то, что ее движения поистине великолепны. Каждый раз, когда ей казалось, что она уродлива и некрасива, Акация выпрашивала его похвалу и признание таланта, словно собака – кость.
– А-а-а! – послышался ее крик, сопровождаемый звуком разбитого стекла.
Глаза Акации налились кровью от одолевающего безумия и гнева. Она снова издала чудовищный крик. Несмотря на тысячное повторение одного и того же движения, ей не удавалось достичь желаемого результата.
– Ты должна быть красивой, – раздавался в голове властный шепот. – И впредь станешь еще лучше.
Его голос управлял движениями ее рук и ног. Дыхание становилось неровным. В этот момент открылась дверь и зашел Том. Теперь он уже не ждал, пока Акация его впустит. Ему больше не требовалось разрешение. Увидев ее, трясущуюся от отчаяния среди осколков разбитого стекла, Том замер на месте. Затем он, не торопясь, подошел к дивану и сел.
– Где ты был? – спросила она осипшим от криков голосом.
– Далеко. Ты же знаешь, что я путешествую по всему свету, – как ни в чем не бывало ответил Том.
– Почему вчера не пришел?
Том лишь пожал плечами, мол, такое случалось и раньше.
– Вчера у ансамбля было выступление, – фыркнув, продолжила Акация. – Ты что, ходил смотреть на них? На других танцовщиц? – требовала объяснений она.
Его лицо идеальных пропорций хмурилось. Акации не нравилось это молчание. Внутри зарождалась тревога, которую она скрывала гневом. Том лишь продолжал смотреть на нее.
Ей захотелось пить, и, молча встав, она пошла на кухню. На полу валялись осколки разбитой посуды. На полке осталась всего одна целая чашка. Трясущейся тонкой рукой Акация попыталась ее взять, но не удержала и уронила на пол.
– Хочу пить, – пробормотала она и вышла из кухни.
Том тяжело вздохнул и превратился в чашку – роскошную, украшенную цветочным узором на золотой кайме. Акация схватила ее, но внезапно замерла. Казалось, само время остановилось. Повисло молчание. На чашке были следы чьей-то помады. В следующий миг чашка с треском разбилась вдребезги.
– Ты чего делаешь? – закричал Том, вернувшись в свой прежний облик мужчины.
Акация смотрела на него глазами, полными ненависти и гнева. Его невозмутимость и спокойствие вызывали у нее еще большее отвращение. Девушка, словно змея, подползла к сидящему на диване Тому и склонилась к нему. Ее волосы, словно занавес, опустились на его колени. Ей не терпелось стереть с его лица это раздражающее равнодушие.
– Лжец, – прошептала она, заподозрив предательство, и провела пальцами вдоль его виска. – Ты ходил к другим танцовщицам и восхищался их красотой.
Неужели не она самая красивая и талантливая балерина в мире? Его сладостные речи, как ошейник, с каждым днем все сильнее сдавливали ее, оставляя следы и раны. И Акация не хотела, чтобы он ослаблял свою хватку. Заметив страсть в ее глазах, Том усмехнулся и сказал: