— Но ведь это же храм, — попыталась возразить я ему. — Там нужно думать о великом, а не заниматься суетными поисками выгоды.
— Это сейчас такими стали храмы. А во времена Христа отношение к Богу было другое. Бог был грозной силой природы, но и в то же время неким, я бы так выразился, родственником, членом семьи. К нему можно было обратиться за помощью, посоветоваться, и все это «не отходя от кассы», то есть не отрываясь от насущных дел и потребностей. А он гоняет людей, привычных к тому, чем они занимались годами. Но я думаю, проблема была не в этом…
— А в чем же?
— В той книге, о которой я тебе говорил, была подробная карта Иерусалима времен Христа. Там храм вплотную примыкал к стене, за которой находились римские казармы. И Иисус, зная это, стал разгонять торговцев, чтобы они устроили бунт. А римлянам ведь много не надо… Увидели толпу взбешенных варваров, кто знает, что они там замышляют? Может, что-либо против Великого Рима.
— И они схватили Иисуса, как бунтовщика!
— Как разбойника, Лерочка, как разбойника. В те времена разбойником называли не грабителя с большой дороги, а именно бунтовщика, идущего против законной власти. Иисус был зелотом, оппортунистом, хотел поднять восстание против римского владычества в Иудее, но ему попались не те люди… Они испугались и не пошли за ним.
— Да… — вздохнула я. — Жаль, что так получилось. А потом стали строить пышные храмы во славу того, кого предали.
— Ну не всегда пышные. Такие храмы строились намного позже, в византийские времена. А в первые три века нашей эры христиане не имели ни храмов, ни официального разрешения на свою религию. Молились в катакомбах.
— Смотри, Денис, вот как раз цитата об этом, — я прочитала с экрана. — Пророк хотел, чтобы харамиты вернулись к простоте и безыскусности первых церквей во славу Господа. Иисусу не нужно украшательство. Ведь после распятия темные силы — телесный облик пророка — исчезли, остались светлые — воплощение Святого Духа.
Интересно… — сказала я вслух, а про себя подумала, что хорошо бы спросить Барбару, кем ей приходится пророк Бенджамен.
На следующее утро позвонил Иннокентий Райс:
— Валерия, дорогая, доброе утро!
— Здравствуйте, доктор!
— Спасибо вам за хлопоты, Лика понемногу приходит в себя.
— Очень этому рада.
Иннокентий замялся. Видимо, он что-то хотел мне сказать, но не мог набраться смелости. Решив ему помочь, я спросила:
— Может, я могу вам еще помочь в чем-нибудь?
— Да-да, разумеется, вы позволите заскочить к вам на работу?
— Хорошо, давайте в одиннадцать.
— Буду, — он повесил трубку.
Что-то чует мое сердце, неспроста добрый доктор Райс зачастил ко мне! Интересно, он женат? Ах, да… Вспомнила. При очередном нашем визите рассказывал. Она у него повар. Тогда я — абсолютно неконкурентоспособна! Нечего даже надеяться. Я расхохоталась и стала собираться на работу.
У входа в кабинет меня остановила старушка по имени Генриетта. Она подрабатывала немного к пенсии тем, что распространяла билеты на концерты заезжих гастролеров и однодневные путевки по туристическим маршрутам Израиля.
— Валерия, милочка, как хорошо, что я вас встретила! У меня есть кое-что новенькое, специально для вас.
Так Генриетта начинала разговор с любым потенциальным клиентом.
— Ну давайте, что там у вас, — я понимала, что лучше всего ее выслушать, чем отбрить сразу. Может что-то, дельное и предложит…
— Вот смотрите, — зачастила она, выкладывая мне на стол кучу разноцветных программок: Лаймочка приехала, во Дворце культуры будет выступать. Вы были в новом Дворце культуры? Нет? Надо, надо, — она покачала головой, но тут же спохватилась. — Или на Ленком… Пойдете на Ленком? Будет подвозка в Тель-Авив, только четыре спектакля. «Варвар и еретик». Пойдете?