Ниол дрался стремительно и жестоко. Чужестранец словно разминался, показывая свое искусство боя. Отбивал удары… нападал… рубил… колол… пока не прижал противников к стене. И тогда быстро разделался с ними обоими.
С мечом в руке он подошел к девушке. Кровь капала с клинка. В сумраке она казалась черной. В переулке, ослепший от боли, стонал слуга Мэйлока с раздробленным носом.
Девушка стояла прямо и неподвижно. Она хладнокровно следила за коротким боем. Она не убежала, когда Ниол вступился за нее. В ее глазах он заметил удивление.
— Почему ты еще здесь? — проворчал он, вытирая клинок о свой плащ.
— Дурак! — вырвалось у нее. — Глупец!
Он спокойно сунул меч в ножны. Девушка яростно топнула ногой в поношенной сандалии. Наемник ощутил ее ледяной гнев. Он даже рассмеялся. Почему? Ведь он же спас ее!
— Не Эмелькарфа ли помутила тебе рассудок? — осведомился он. — Может, она хотела, чтобы ты отдала свою кровь Мэйлоку?
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, успокаиваясь.
— Ты не поймешь. Куда тебе, вояке? Да и что ты можешь знать об Эмелькарфе?
Кое-что он знал.
— Она — мать демонов. Один из них сам рассказал мне это. Говорят, они любую ее прихоть выполняют как приказ.
Девушка зябко подняла плечи.
— Я молю ее о мести.
— Похоже, она услышала твои мольбы, — заметил Ниол с сарказмом. — А еще говорят — она злобная тварь.
Зеленые глаза вспыхнули.
— Неужто? Хорошо бы, если так. Пусть она поможет мне отомстить Мэйлоку. Хотя бы по злобе.
Он взял ее за локоть и притянул к себе.
— Лучше мне расскажи о своем горе. Может, я чем-нибудь помогу тебе? Правда, я ничего не смыслю в колдовстве и вообще держусь от него подальше…
Она оглядела его с головы до ног. Затем бросила взгляд на окровавленные тела. Ему показалось, что в ее пленительных глазах мелькнуло сожаление.
— Как тебя зовут? — спросил он. — Откуда ты?
Зеленоглазый взгляд вернулся к нему.
— Зови меня… Лильфией. И… какая разница, откуда я?
— Да, мне плевать на это, — согласился он. — Хочешь поесть? А выпить?
Он снова посмотрел на ее нищенский наряд. В прорехах туники просвечивало соблазнительное тело. У нее не было кошелька. Кроме туники и сандалий у нее ничего не было.
Порыв ветра с реки, пропитанный холодной сыростью, пронесся по переулку. Лильфия задрожала.
— Ладно, пошли, — сказал Ниол. — Сейчас мы найдем таверну. Отдохнем в тепле. Закажем большой кусок хорошо прожаренного мяса и кувшин калларианского вина.
— Ты закажешь… — буркнула она.
Ниол усмехнулся. Значит, она пойдет с ним.
Когда они уже шагали по улице, освещенной пламенем фонарей, Ниол вдруг заметил, что у девушки нет тени.
В таверне было тепло и шумно. Масляные светильники тускло освещали переполненный зал. Здесь были моряки с Азталийского моря, странники из западных земель, наемники, ищущие, кому бы подороже продать свой меч, и женщины, ищущие, кому бы подороже продать свое тело. Все они ели, пили, хохотали и громко разговаривали.
В громадном очаге у дальней стены горело толстое бревно. Пламя с ревом рвалось в трубу. Яркие искры с треском вылетали из очага и кружились над ближними столами. Таверна пропахла дымом, жареным мясом и дешевым вином.
Ниол мягко подтолкнул Лильфию к скамье у свободного стола и махнул рукой служанке.
— Побольше мяса и кувшин калларианского! — велел он.
Потом он подсел поближе к девушке. Она осматривалась так, словно никогда раньше не была в подобных заведениях. Глаза у нее были широко раскрыты от удивления.
— Так, значит, у тебя счеты с Мэйлоком? — проворчал Ниол. — Из-за чего? Что он тебе сделал?
Зеленые глаза мстительно прищурились.
— Он присвоил кое-что мое. И не намерен платить.
— И что же это за ценность такая?
Ее поношенная туника была выцветшей и грязной. Она туго обтягивала упругие груди и крутые бедра. Лильфия, судя по всему, была из тех нищих девиц, которых Ниол без церемоний мог бы взять и силой. Она передернула плечами.
— Ценность… Ты не поймешь…
Что-то таилось в ее глазах, что-то такое, что делало его нерешительным с ней, внушало некую робость.
— Я готов помочь, если это в моих силах. Но я ничего не смыслю в колдовстве.
Тут она улыбнулась. Удивительные глаза потеплели.