Особенно ее раздражало присутствие Марины, скорбящей и злорадствующей. Ведь соперница, эта шустрая соплячка, так и не стала женой банкира, и прожила-то в доме месяц с хвостиком, тогда как она, подлинная любовь банкира, его лебединая песня, почти год! На что рассчитывает «Дохлая треска»? Эта мысль не давала покоя Аиде. Ведь единственной наследницей являлась Татьяна. Невеста не в счет, невеста не получает ни копейки. Все рассчитано верно. Кто бросит в нее камень? Так зачем же здесь Марина? Хочет разжалобить Сперанского или зацепить нового «старичка»?
— Разрешите присоседиться?
Высокий, угловатый парень с резкими чертами лица, светлоглазый и бледногубый. Она знала, что это сын Макара Евгеньевича, Сережа, но со дня их приезда не обмолвилась с ним ни единым словом.
— Садись, — безразличным тоном разрешила она.
— А вы могли быть моей тетей. Не смешно? — Он явно выпил и собирался за ней поухаживать.
— Не смешно.
— Любовь, да? Типа, крайняя нужда заставила полюбить?
— Я ни в чем не нуждалась и не нуждаюсь.
— Кто вам поверит? У моего папаши тоже, типа, была одна. Он даже с матерью собирался разводиться. Той сучке нужны были папины деньги и его положение в обществе. Так что не надо ля-ля… — Он хотел еще что-то рассказать из личного опыта, но выплеснутый ему в лицо стакан виски помешал это сделать.
— Пойди-ка умойся! — процедила она сквозь зубы.
— Ты что, напился? — мощные руки бывшего моряка подняли парня за шиворот и вынесли из-за стола.
— Батя, она обломилась! — орал Сергей, когда его волокли в сортир. — Эта сука обломилась!
Тут же, как из-под земли возник Сперанский. Он сморщил свой крючковатый нос, что означало сострадание к ближнему. И водянистые глазки наполнились влагой, какой-то болотной жижей.
— Аидочка, не волнуйтесь! Хулигана увезут домой, а завтра первым же рейсом в Санкт-Петербург. Вы его больше не увидите.
— Так ему и надо, паршивцу! — неожиданно заявила Наталья Капитоновна. — Вырастили алкоголика! Сережа — это кара божья!
Ночевать она на Волгоградской не осталась, как ни умоляла ее Татьяна. «У тебя полон дом, а мне необходимо побыть одной».
Она не кривила душой. К Родиону тоже ночевать не пошла. Разве он даст выспаться? У него теперь на очереди Метерлинк. Разговоров на всю ночь, с цитированием монологов из пьес. Нет, сегодня она этого не выдержит. Брат понятия не имеет, что она жила в преддверии свадьбы и что только что похоронила жениха.
Аида взяла такси и поехала на Гурзуфскую. Конспиративную квартиру на днях отнимут. Надо попрощаться.
Первым делом она позвонила Дену.
— Чтобы завтра в четыре, как штык, был у меня, на Гурзуфской!
— Неужели удалось?
— Ты что, совсем одичал? Газет не читаешь?
— А что там пишут в твоих газетах? Инфаркт, разрыв сердца. А при чем здесь…
— Ладно, меньше болтай! И прихвати с собой «пушку»! Возможны всякие провокации.
— Самая большая провокация на свете — это то, что мы больше месяца не трахались!
— Сначала дело, потом все остальное, — обнадежила она.
Аида приняла ванну, полностью сменила постель и все равно долго ворочалась. В ту роковую ночь, перед тем как заснуть, Патрикеев сказал: «Судьба мне отмерила самые счастливые деньки, но я знаю, настанет час расплаты». Именно эти слова не давали ей уснуть. Аида дважды прочитала «Отче наш». Все без толку. Пожалела, что крестик и четки оставила на другой квартире. Перебирая четки, часто засыпала.
Провалилась уже на заре, в полубредовом состоянии. Над ухом гудел шмель. А кругом стояли огромные, как деревья, грибы. Поганки да мухоморы. Целый лес гигантских поганок и мухоморов. Они источали ядовитый аромат. Было душно, безветренно. Она заблудилась в этом лесу, но не могла сделать даже шаг, потому что из ближайшего мухомора сочился гной. И она стояла по колено в зеленоватой жиже.
Ее разбудил звонок в дверь. Аида посмотрела на часы. Полдень. Кто бы это мог быть? Озабоченный Иван прискакал в такую рань? Или проверка газа?
Посмотрев в глазок, обомлела. Там стояла Марина, во всем черном.
— Лучше открой! — сказала она из-за двери. — Разговор будет серьезный.
Аида открыла. Не убивать же она ее пришла, в самом деле? Уговорила себя быть с отставной любовницей как можно сдержанней.
Та сразу начала на повышенных тонах:
— Ну вот, красавица, нам есть о чем поговорить!