И примерно тогда же она достала из почтового ящика письмо, без обратного адреса, и прочла набранный на компьютере текст:
«Убирайся вон из нашего города, если дорога тебе твоя жизнь и жизнь твоей старухи!»
2
Иногда у нее возникали приступы жадности. Она говорила себе: «Ты поторопилась! Надо было подождать еще какое-то время. Расписаться, сыграть свадьбу, съездить в свадебное путешествие в Италию или в Испанию. Ведь ты нигде не была! И тогда бы могла рассчитывать на какую-то часть его наследства! И все равно бы никто, кроме Марины, не догадался»…
В такие минуты ей не хотелось жить. Она в одиночестве бродила по городу. Всегда один и тот же маршрут. Ресторан «Зимний сад», набережная городского пруда, плотинка. Потом приземлялась в каком-нибудь летнем кафе, напивалась и ехала догуливать к Татьяне.
Однажды ей встретился молоденький поп, сероокий и рыжебородый. Он напомнил ей Родиона, по которому она тосковала. Брат умчался в Питер месяц назад и только раз позвонил, сказал, что все в порядке, принят на работу, получил отдельную комнату в общежитии.
Уже вечерело и становилось прохладно. Она сидела на парапете набережной, и камень, нагретый за день, отдавал ей последнее тепло. Вокруг совсем обезлюдело. Случайный прохожий мог принять ее за проститутку, настолько коротки были ее шорты и настолько беспечен был ее вид. И тут появился он. Аида не сразу его заметила. Он остановился совсем рядом, облокотился на парапет и лукаво посмотрел на девушку. Она ждала от него что-то вроде: «Камо грядеши?», а он, как пошлый ловелас, спросил:
— Вы меня не помните? А ведь мы уже встречались. Неужели не припоминаете? — Он горячился с каждой фразой. — Два месяца назад. В парке, возле храма. Я еще тогда числился в семинаристах, а нынче у меня свой приход.
Действительно два месяца назад они встречались, теперь ей казалось, что прошло два года.
В тот самый день, когда Мадьяр на своей раздолбанной «Волге» привез ее в парк и терпеливо прождал пять часов. Она думала о деле. Соглашаться или нет на банкира Патрикеева, каковы будут выгоды и каков риск. Рядом на скамейку приземлился парень с реденькой, козлиной бородкой, в помятом костюме и косоворотке. Он ей показался настолько забавным и не от мира сего, что Аида ненароком улыбнулась, хотя на душе — беспросветный мрак.
Он тоже ей улыбнулся и сразу представился, поклонившись, как в старые, добрые времена:
— Олег. Семинарист.
Аида не могла удержаться от смеха. Она сразу представила, что брат точно так же знакомится с девушками. «Родион. Доктор».
— А как ваше имя, позвольте узнать?
Имя девушки семинариста несколько смутило. Он даже зарделся, как поджаренный солнышком фрукт. Но Аида так ему понравилась, что тут же осмелился на каверзный вопрос:
— Вы из иудейского племени происходите?
Все ее смешило в этом парне, и манера держаться, и манера говорить. Словно какая-то неведомая сила переместила его из прошлого века в век нынешний.
— Нет, я — не еврейка, — обрадовала она семинариста, но чтобы жизнь ему не казалась райскими кущами, добавила: Я — дочь гор, мусульманка.
Парень опустил голову. Внутри у него происходила борьба.
Она тогда загадала, если он встанет и уйдет, она откажется от банкира Патрикеева.
Но Олег вдруг лукаво улыбнулся и предложил:
— А давайте погуляем!
Они прошлись по всем аллеям, постояли над прудом, заросшим тиной, где два селезня открыто приударяли за одной уткой и дело никак не шло к развязке. Потом сидели в старинной беседке над самой водой. И наконец, через другие ворота вышли к церкви.
— Хотите меня обратить в свою веру? — посмеялась Аида.
— А вы из ортодоксальных? — расстроился семинарист.
— Я разве в парандже?
— А у вас есть рай? — подошел он с другого конца.
— Мусульманский рай только для мужчин и похож на публичный дом.
— А наш рай… — начал было Олег, но она вдруг выпалила:
— Я все знаю про ваш рай. Это самообман и пустые фантазии.
— Что вы говорите? — На него было жалко смотреть. Такого святотатства он не ожидал даже от мусульманки.
Солнце закатывалось прямо за купол храма. Золотой крест отдавал багрянцем. Щеки Аиды разрумянились.
— На самом деле рай давно обезлюдел. Там вечное солнце, море и горы. И лишь иногда из волны выныривает дельфин. Ведь только дельфины достойны райской жизни.
Олег не спорил, он молча улыбался и вдруг попросил:
— А можно вас поцеловать?