— Впервые видела акробатику в исполнении служителя культа. Это зрелище достойно нашего телевидения!
— Аида, вы забыли о стороже! — напомнил он. — А вообще-то, я до семинарии занимался спортивной гимнастикой. И до сих пор поддерживаю форму.
Он явно хотел произвести впечатление, но она только зевнула в ответ и простонала:
— Эх, ножки мои, ножки!
— Сейчас отдохнем, — обнадежил Олег, — да пожуем чего-нибудь.
Она уже давно приметила крохотный чемоданчик в его руке. Даже не чемоданчик, а какой-то доисторический, изношенный башмак, к которому по недоразумению приделали ручку. Девушка по наивности своей решила, что там отец Олег хранит молитвенничек и прочие церковные принадлежности. Но содержимое «башмака» оказалось куда прозаичнее. Полбуханки черного, ржаного хлебца, два куска отварной говядины, плоская, стеклянная фляжка коньячка и две помидорки. Все это он аккуратно разложил на парковой скамейке, подстелив газетку.
— Ого! — удивилась Аида. — А коньяк разве богоугодный напиток? К тому же «Дагестанский»…
— Почему нет? Постный день наступит завтра.
— А вот и неправда! — по-детски звонко воскликнула она, забыв о парковом стороже. — Уже первый час ночи! Значит, постный день наступил!
Коньяк был кстати. Она сделала два больших глотка и согрелась.
Когда погасли фонари, а хмель еще не выветрился, он усадил ее к себе на колени. Шептал на ушко всякие глупости и шарил руками по разнеженному девичьему телу.
Бледный обмылок луны растворился среди облаков. Или кто-то большой и свирепый решил умыть руки, и небесная вода пролилась на дорожки парка.
Извиваясь над пахом отца Олега, над приспущенными до колен брюками, Аида вдруг залилась непристойным смехом.
— Что с вами? — испугался поп. — Что-то не так?
— Все нормально, — успокоившись, сказала она. — Просто мой оргазм сопровождался громом.
— В самом деле? А я ничего не слышал…
Старая, разлапистая пихта надежно предохраняла от дождя. И пока лил дождь, они не могли покинуть парк, скамью, и вообще отлепиться друг от друга.
Все кончилось на рассвете. Туман затопил дорожки. Он казался вечным и неподвижным. Отец Олег дремал, уткнувшись куцей бороденкой себе в грудь. Аида, забравшись с ногами на скамью, запрокинула голову и пыталась разглядеть небо, но не видела даже верхушки спасительной пихты.
А на пруду было хлопотно. Утка-мать готовила своих выкормышей к полету. Утята беспомощно били крыльями по воде, но земное притяжение никак их не отпускало. Утка взлетала, потом камнем падала в воду и ругалась на чем свет стоит.
Денис явился поздним ноябрьским вечером на Онуфриева.
— Есть разговор.
Она провела его в свою комнату, самую маленькую в квартире. Она не хотела чтобы домочадцы видели этого погрузневшего блондина с одутловатым лицом. Но от старой Аиды ничего не утаишь. Прабабка столкнулась с ними еще в коридоре, когда выходила из туалета.
— Кого привела в дом? — бросила она правнучке по-венгерски. Смерила Дениса колючим, пронзительным взглядом и сделала заключение: — Прогнивший человек, и жить ему осталось полгода.
— Больной, что ли? — хотела уточнить Аида-младшая, но старуха грациозно удалилась, несмотря на то, что громко шаркала ногами.
— Не ждала? — развязно улыбнулся парень, когда ему предложили кресло. — А вы тут ничего, обустроились.
— Почему не предупредил, что приедешь?
— Хотел увидеть твою растерянность.
— Увидел?
— Ни хрена! Черта с два тебя застанешь врасплох! Но я по делу. По очень важному делу.
Денис критическим взглядом осмотрел небогатое убранство ее комнаты, как бы говоря: «За те бабки, что тебе заплатили, могла обставиться получше!»
— Шеф нашел для тебя новую работу. Заплатит больше, чем в прошлый раз, если все выйдет также гладко.
Она видела, как в нем борются две стихии, безграничная ненависть к ней и раболепный страх перед шефом. Страх был сильнее, поэтому приходилось унижаться.
— Короче, снова предстоит лечь в кроватку к одному дяденьке, — со злорадством сообщил он.
— А если я не соглашусь?
— Кто же отказывается от таких бабок?
— Мне вполне достаточно того, что я уже получила.
Такого поворота он не ожидал и впервые показал свой испуг.
— Аида, не дури! Последствия твоего отказа могут быть самыми разными…
— Шеф прикажет пустить меня в расход? И ты с удовольствием возьмешься за это, правда?
— Я не занимаюсь подобными вещами!..
— Да уж куда тебе!