Сев за руль, Заварзин включил радио и замкнулся. По радио передавали праздничную лабуду, с плоскими шутками, приторными мотивчиками, фальшивыми голосами.
Она тоже молчала и беспрерывно курила. Нет, денег Сперанский обратно не получит! Деньги ей пригодятся. Да и какой дурак отказывается от денег? Возможно, ей понадобится убежище. И скорее всего в другом городе. А значит, придется покупать квартиру. Голову особенно ломать не стоит. Она ведь обещала Родиону помочь с покупкой квартиры. Надо поторопиться. Перевести деньги в Питер. Пусть ищет варианты.
— Вот и приехали, — без тени улыбки сообщил Заварзин, затормозив у одного из подъездов пятиэтажного, кирпичного дома. — Я живу на третьем этаже. Ты поднимайся, пока я тут…
Он не договорил, но Аида все поняла. Ему надо с кем-то переговорить по телефону. И желательно без ее присутствия.
Она вышла из машины, но в подъезд не попала, так как на двери был код, о чем Константин, вероятно, забыл. Первую часть разговора ей удалось подслушать. Он звонил отцу, поздравил его с Новым годом. Потом стал говорить тихо, почти шепотом, и Аида ничего не разобрала, хотя понимала, что речь идет о ней.
— Держишь меня на морозе, — упрекнула она Заварзина, когда он приблизился к ней, — а я довольно легко оделась. Денис обещал подвезти…
— Твой Денис уже лыка не вяжет! — грубо заметил Константин.
В его речах и поведении многое изменилось. Он с ней не церемонился.
Заварзин жил в обычной, двухкомнатной «хрущобе». Обстановка и сама квартира не указывали на наличие больших денег у хозяина. Даже дверь была обычная, деревянная, и никакой сигнализации. Она вспомнила, что дом его отца, расположенный на бедняцкой окраине, выглядит, как предназначенный на снос. Сперанский ей показывал фотоснимок и при этом надрывал животик: «Конспирация! Пыль пускает в глаза! Но меня не проведешь!»
Он предложил ей кресло, коньяк, интимный свет старого, выцветшего абажура.
— Ну, с чего начнем? — спросил он, ухмыльнувшись. В этой ухмылке читалась самодовольная мысль: «Попалась, детка! Теперь ты мне выложишь все, что знаешь!»
— Во всяком случае, не с романсов, — предложила она.
— Я рад, что тебе не требуются лишние объяснения. Ведь моя квартира не самое плохое место, в котором ты могла сегодня оказаться.
— Что ты имеешь в виду? Покосившуюся хибару своего папаши, с сортиром во дворе?
Это был вызов. Она видела, как Заварзин изменился в лице при упоминании об отчем доме. Она дала понять, что тоже достаточно информирована.
— Будем откровенны, Костя, — сменила она тон на более теплый. — Что нам ходить вокруг да около? Я вижу в тебе сильного противника, а хотелось бы иметь такого союзника.
— Хотелось бы тебе? Да кто ты такая? Что ты вообще значишь в этом мире? Пустое место! Приманка!
— Вот тут ты ошибаешься, дорогой! Я значу для Сперанского куда больше, чем ты для своего любимого папочки, сделавшего из тебя приманку! Ведь ты только приманка и больше ничего!
— Заткнись, дура!
— Заткнуться? Тогда зачем ты меня сюда привез? Я предпочла бы оказаться сейчас на Химмаше, в раздолбанной хате твоего папочки. Там, по крайней мере, мне оказали бы должный прием. Ведь я уполномочена вести переговоры с боссом, а не со всякого рода шестерками!
Аида резко поднялась, дернула плечом и направилась в коридор.
— Куда ты пошла, уполномоченная? — съязвил он.
— Слушай свои романсы, без меня!
— А по морде не хочешь?!
Он догнал ее у самого порога, схватил за плечи и развернул к себе лицом. В следующий миг он замахнулся кулаком, но прежде чем ударить, почувствовал острую боль в паху. Девушка опередила его с ударом. Заварзин согнулся в три погибели, выпустив целую обойму матерных слов, а когда поднял голову, в переносицу ему уткнулось дуло пистолета.
— Не надо так со мной обращаться, — как можно спокойнее поучала Аида. — Я все-таки девушка. Разве папа с мамой тебя не научили, как надо обращаться с девушками?
Ей ничего не стоило пустить ему пулю в лоб. С недавних пор она ненавидела весь род мужской, за исключением одного рыжебородого врача.
— Хороший праздник у нас получился, — прохрипел Константин. — Может, поговорим, а?
— О чем?
— О деле.
— О каком деле? — Она явно издевалась, изображая полную неосведомленность.
— О деле моего отца, — сдался Заварзин.
Ко второй попытке переговоров они приступили, когда он сварил кофе и по ее просьбе поставил романсы. «Музыка облагораживает», — заметила девушка.