Ее приезд из Питера Татьяна восприняла, как чудо. Прыгала до потолка от счастья. «Я твоих теток замучила. Каждый день звонила или наведывалась. У Патимат уже изжога при виде меня!»
А ночью шептала в горячих слезах: «Аидка, не бросай меня так надолго! Я покончу с собой! Ты обиделась на меня за самолет, поэтому ни разу не позвонила? Я — дура! Набитая дура! Если бы ты знала, сколько раз я проклинала себя за тот позорный срыв!»
— Я сварю к пирогу глинтвейн, ладно?
Татьяна заискивала перед подругой. В который раз пообещала не пить, но постоянно искала лазейку.
— Можно обойтись чаем.
— А куда запропастился твой жених?
— Он мне больше не жених.
— То-то я смотрю, дурь тебе некому из башки выбить!
— Ничего себе! Раньше ты возмущалась, что Денис тут постоянно околачивается, а теперь… Соскучилась, что ли?
— Соскучилась. Не мешало бы нам потрясти жирами. Как думаешь?
— Ты поедешь со мной на дискотеку? Сегодня?
— А зачем откладывать? Надо брать радости от жизни сегодня, а то завтра законопатимся в монастырь!
Тряска выдалась отменная. Любимец публики, крикливый немец Скутер, подавал команды: «Быстрее! Смелее! Налево! Направо! Давай-давай!» Из него вышел бы отличный советский пионервожатый, но молодежь, не познавшая прелестей лагерной жизни, приходила в раж от скутерской муштры.
Напрыгавшись от души, девушки взяли по безалкогольному коктейлю и, продравшись сквозь толпу беснующихся, оказались в административной части здания.
Аида здесь была впервые, поэтому старалась не упустить каждую деталь.
— А куда ведет этот коридор?
— Нам туда не надо. Вон кабинет Дена. — Татьяна указала на дверь, обитую черным дерматином.
— А все-таки, куда он ведет?
— Понятия не имею.
Денис вызвался их подвезти. Татьяне пообещал, что проведет ночь в особняке, как только проводит Аиду.
Она заметила в нем перемены. Ден сбросил лишний вес, и африканский загар до сих пор не отмылся. Но главное, за внешней респектабельностью и благополучием угадывался страх. Может, он и раньше был, просто Денису удавалось его закамуфлировать?
— Твой визит меня сегодня застал врасплох, — признался он Аиде, как только они остались вдвоем. — Ты хоть понимаешь, что мы с тобой висим на волоске? Милиция ищет китайца, но людей Сперанского на мякине не проведешь, они ищут того, кто продался литовцам. И подозревают, конечно, меня, хотя я в это время отсутствовал…
— Ты просто не захотел присутствовать, — уточнила она.
— У тебя есть доказательства?
— При желании все можно найти.
— Я бы на твоем месте уехал из города. С тобой многие хотели поговорить, тогда в марте, но ты вовремя смылась. И твое возвращение снова возбудит интерес к этому делу.
— Теперь ты перебрался под крылышко к Бамперу? Он — веселый мужик. Все еще трахает племянницу или переключился на других родственников?
— Как бы он не переключился на тебя, моя радость.
— Пусть сначала докажет, что я причастна к убийству.
— Вот тут у тебя промашка. Если не сказать больше. Серьезное упущение.
— Ты о чем?
— О китайце. Тебя видели с ним в кафе.
— Кто видел?
— Не важно. О, мне пора ехать! — Он посмотрел на часы. — Танька будет ревновать. Спокойной ночи!
Теперь она была уверена, что угроза исходит от Дена. Для него это вопрос жизни и смерти. К тому же он — трус, а трусов следует опасаться пуще всего. Трус продаст, подставит, убьет.
Посещение церкви совсем не входило в ее планы, но спать в это утро она не смогла и приехала к заутрене. Оделась очень скромно, чтобы не выделяться, но на фоне старух-прихожанок все равно бросалась в глаза.
Она старалась не смотреть на Олега.
Она молилась Богородице, как привыкла, на латыни. И расслышав ее страстное «Аве, Мария!», старухи бросали на девушку недобрые взгляды.
Она знала, в котором часу священник обедает, времени было предостаточно, чтобы все хорошенько обдумать. Но отыскав в парке заветную скамейку, под старой разлапистой пихтой, Аида не в силах была противостоять нахлынувшим воспоминаниям. В ту ночь, когда разыгралась гроза, она впервые почувствовала что-то похожее на счастье.
Дверь открыла женщина лет тридцати, простоволосая, в старомодном платье. В ее бесцветных глазах читалось вечное покаяние. Именно такой и представляла ее Аида.
— Могу я видеть отца Олега?
— Проходите, — сказала женщина. — Он с минуты на минуту…