— Ладно, хватит! — вмешался, наконец, Бампер, и это относилось ко всем присутствующим.
— Правильно, Вася, — поддержала его девушка. — Пора перейти к делу. Тут все перед тобой каются, а я ничего не знала. Меня как всегда не поставили в известность! Я бы первая пришла! Покаяние — дело полезное. Ты, наверно, хочешь знать, у кого поднялась рука на старичка Сперанского и куда похерилась половина акций медеплавильного комбината?
— Я это знаю. И зря, между прочим, кривляешься передо мной. Твоя жизнь сейчас гроша ломаного не стоит. Для кого ты вырядилась, шлюха? Такие мне до лампочки!..
— Слышала, слышала! Ты предпочитаешь родственниц! Тут я действительно обломилась!
— Уймись, блядь подзаборная! — взбеленился Василий Спиридонович и прохрипел, пожирая ее ненавистным взглядом: — Я пропущу через тебя всех своих ребят! Ты будешь корчиться в муках, гадина! Ты будешь медленно умирать! Но сначала ты нам кое-что скажешь. Одну маленькую услугу окажешь перед смертью.
— Нет, Вася, ты — не психолог. Наговорил мне кучу дерьма, а теперь просишь о какой-то услуге.
— Я — прошу? Разве я прошу? — Как он ни старался, все равно было видно, что обескуражен ее поведением. Эта наглая сучка ни черта не боится, все ей море по колено! — Ты мне сейчас, немедленно, выложишь все телефоны, по которым связывалась с Доном! А не выложишь, наша беседа затянется до завтра, до послезавтра. Короче, пока не сдохнешь!
Он ждал, а она молчала. Продолжалось это несколько секунд.
— Блин! Курить охота! — разрядила она обстановку. — Ден, посмотри у меня в саквояже.
— У тебя тут пустая пачка!
— Приехали!
— Хочешь — возьми мой «Кент», — предложил он, как добрый следователь на допросе.
— Сдурел, что ли? Я такие крепкие не курю! Пороюсь у Татьянки. У нее, кажется, «Салем».
Она поднялась, сняла с вешалки хипповскую сумку, вместе с сумкой села обратно, положив ее рядом на стул. Достала сигарету. Ничего криминального в ее действиях не усматривалось, и Денис даже услужливо щелкнул зажигалкой и сам закурил свой «Кент».
— Значит, телефоны? — продолжила она разговор. — Записывайте, я помню их наизусть.
— Если подсунешь фуфло… — начал было Василий Спиридонович, но тут распахнулась дверь, и Танюха, взмокшая, раскрасневшаяся, с порога затараторила:
— Ден! Что за отстойник у тебя сегодня?! Ни одного нормального хита! Сплошником идет черножопый рэп! Ему нравится это дерьмо? Где Скутер? Где «Файф»? На худой конец…
Но худой конец уже наступил.
Ошеломленный Денис, с открытым ртом, с прилипшей к губе сигаретой, глазел на невесту, будто не узнавал.
Более сообразительный Бампер заметил, как Аида вынула из холщовой сумки револьвер, но толстый и неповоротливый, он успел только встать с кресла и тут же рухнул на колени. Пуля угодила ему в рот и вылетела через затылок.
У Дена было не больше двух секунд. Он мог бы воспользоваться ее пистолетом или броситься под стол, но его вдруг затрясло, как эпилептика, из глаз брызнули слезы.
Аида прострелила ему горло. Он откинулся на спинку кресла. Сигарета выпала изо рта и закатилась за ворот рубахи, но она жалила уже безжизненное тело.
Татьяна даже не вскрикнула, просто смотрела на все непонимающими, вытаращенными глазами.
В зале выстрелов никто не услышал. Во всю орал громогласный Скутер. Зато парень, подпиравший в коридоре стену, среагировал моментально.
Аида снова нажала на спусковой крючок, но на этот раз вышла осечка. И снова осечка!
— Черт!
Она бросилась к столу, к родному «Макарову», но сзади что-то грохнуло так, аж задребезжали стекла.
Это детина всей своей массой обрушился на пол.
В руках у Татьяны оказалась чугунная статуэтка Мадонны, американской певицы, кастлинского литья. Она была сделана по специальному заказу Дениса. Ден молился на Мадонну.
— Выгляни в коридор, — спокойно попросила Аида, укладывая в саквояж свои вещи.
— Никого.
— Тогда бежим!..
И мы побежали. Не через зал, а куда-то по коридору. Смутно помню, что там было. Кажется, мы уткнулись в решетчатую дверь, с висячим замком. Аида выстрелила в замок. Получился такой глухой выстрел, а дверь открылась. Все, как во сне. Мы попали в училище. Спустились на первый этаж. Потом Аида совала какие-то деньги насмерть напуганной вахтерше. По-настоящему я очнулась лишь в трамвае, хотя не понимала, куда мы едем…
Вас интересует, что я чувствовала, когда на моих глазах расстреляли жениха? А ни фига не чувствовала, будто смотрела захватывающий боевик, вот и все. Зато, когда этот бугай-охранник выхватил пистолет, угрожая Аиде, тут меня прорвало!