— Вы мне сами сказали, когда мы танцевали. Видите ли, мы завтра уезжаем в Казань. Не сможете ли вы сегодня встретиться со мной и передать туфельку?
— Где и когда? — задохнулся Маскитов, чувствуя, как перехватывает дыхание от того, что она уезжает.
— Если вам не трудно, в Больших Ключищах у магазина. Я буду в три. Сможете?
— Конечно, смогу! Только почему в Больших Ключищах, и почему в три? Я могу хоть сейчас подъехать к твоему дому.
— Извините, но сейчас страшно некогда. Я собираю чемодан. А в три мы поедем к тетке в деревню. Итак, жду в три в Больших Ключищах. Не забудьте туфельку!
Она положила трубку, не дав ничего произнести, и Маскитов задохнулся от распирающих его чувств. Вот же черт! Сон, оказывается, был в руку. Он сунул туфельку за пазуху и, окрыленный, помчался в гараж.
12
Еще никогда в жизни время для Маскитова не тянулось с такой неохотой. Целый день носясь по делам, он без конца поглядывал на руку и проникался подозрением, что часы неисправны. Орлы на заднем сиденье недоуменно переглядывались и не говорили ни слова. Бригада объезжала фирмы, магазины, мелкооптовые лавки и везде вырисовывалась одна и та же картина: не было денег. Маскитов либо потерял нюх, либо прикидывался шлангом, потому что понимающе кивал и с глупой улыбкой разводил руками. Он никому не грозил, не бил морду, не включал счетчик, а только снова озабоченно поглядывал на циферблат. Даже когда на рынке они увидели крытый газик, нагло торгующий курами, и тогда Маскитов махнул рукой и не стал останавливаться. Такого еще не было. Архаровцы снова недоуменно поглядывали друг на друга и угрюмо помалкивали. День опять обещал быть безденежным. Ко всему прочему, орлы заметили, что за ними следят красные «Жигули» с темными окнами. От этого сделалось совсем не по себе. Маскитов же ничего не хотел замечать. Он тоже был молчалив, но не так, как обычно — угрюмо и зло, а как-то по-особенному — сам себе на уме. И когда в два часа дня патрон высадил парней у телецентра, только тогда головорезы вздохнули свободно.
Где-то через час на самой окраине города рэкетир тормознул у дверей магазина Больших Ключищ, но не увидел ни единой души. Он посмотрел на часы и сильно разнервничался. Прошло минут десять, прежде чем дверь магазина широко распахнулась, и на крыльце появился сияющий Адьфред с буханкой хлеба под мышкой. Слава Богу! — вздохнуло гнилое нутро рэкетира, и Маскитов поспешно выпрыгнул из автомобиля.
— Сеструха пять минут назад укатила на рейсовом, — развел руками Альфред, — и конечно, дико извиняется…
— Но куда, куда она уехала? — затрясся Маскитов, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— К. бабке в Красный Гуляй!
Бандюга, не уточняя деталей, кинулся обратно в автомобиль. Бросив Альфреду туфельку, он выжал было полный газ, но вдруг неожиданно вспомнил, что сегодня в три должен встречаться с московским гостем.
«Черт!» — воскликнул Маскитов и резко ударил по тормозам. Машину с визгом развернуло и, ехавший сзади «Икарус», едва не врезался в капот. Только чудо помогло вырулить бедному водителю автобуса, который не замедлил обложить владельца иномарки чем-то трехэтажным, но тот пропустил мимо ушей.
Вот это влип. Такого с ним еще не было. На размышление бедняга дал себе ровно минуту и решил ехать дальше. По пути он позвонит Канаеву и все объяснит. Не зверь же? Поймет.
Сумасшедший сорвался с места и полетел что было скорости к Красному Гуляю, резво обгоняя попутные машины. Да где же, черт возьми, здесь может быть телефон? — думал он, вертя головой. Но вокруг были только фермы и одинокие деревянные домишки. Ну хорошо, пусть Маскитов позвонит не сейчас, а через полчаса, ничего от этого не изменится. Подождут.
Шоссе было плохо асфальтировано, с ухабами и мелкой галькой, которая звонко билась о дно машины, но скорости он не сбавлял. И каждый раз, когда бандит обгонял очередной автобус, сердце его предательски замирало: ведь в автобусе могла сидеть она. Маскитов жадно вглядывался в пассажиров и снова что было силы давил на газ. В считанные минуты долетел он до деревни и, лихо затормозив на автобусной стоянке, возбужденно вбежал в здание вокзала.
Кассирша долго не могла врубиться в суть вопроса, наконец сообщила ленивым голосом, что рейсовый автобус прибудет через десять минут, а телефона у них не было сроду.
— А где есть? — спросил Маскитов.
— В правлении.
Но на дверях правления висел полупудовый замок, и Маскитов, проклиная это глухое совдеповское гнездо, опять полетел на автостоянку. Подскочил он весьма вовремя: над горой клубилось густое облако пыли, а с горы, важно покачиваясь, съезжал старый обшарпанный Пазик. Маскитов сильно перенервничал, пока дождался, когда автобус нехотя скатится вниз и распахнет свои протезные двери. Но когда пассажиры с огромными узлами и корзинами выползли из душного салона, Маскитов с ужасом увидел, что Софьи среди них нет. Бедняга с отчаянной физиономией подбежал к шоферу и спросил, не помнит ли он красивой блондинки, севшей в Больших Ключищах? Шофер махнул рукой и проворчал: