— Я так понял, вы подбирали ей семьи, где женщины не могут родить? — уточнил Дворецкий, для которого все, что рассказывал Бруевич было настолько неожиданным, что он снова, незаметно для себя, перешел с ним на «вы».
— Да. После того как некоторые женщины, даже пройдя специальный курс лечения, все равно не могут забеременеть и я вынужден констатировать, что в этом плане они обречены, многие становятся очень податливыми и согласными на все. Так что предложение иметь ребенка, отцом которого является их муж, а матерью другая женщина, они принимают чуть ли не на ура. Безусловно, я очень подробно объясняю все достоинства именно этой женщины, я имею в виду Светланы, мы обговариваем сумму, условия и так далее…
— То есть вы выступаете в качестве… — Дворецкий пощелкал пальцами, подбирая точное слово, — посредника, что ли?
— И посредника, и специалиста, который… Скажем так — оказывает помощь в оплодотворении будущей матери, если это не происходит естественным путем.
— Вы хотите сказать… — начал Петренко.
— Да, именно это. Некоторые женщины соглашались, чтобы матерью была Светлана, а отцом их муж, но были категорически против, чтобы оплодотворение происходило методом…
— Понятно, — кивнул Дворецкий. — И многих вы так оплодотворили?
— Мы сделали счастливыми четыре семьи.
— Давайте только без пафоса! Еще скажите, что делали это бесплатно…
— Нет, почему же?! Безусловно, за деньги.
— И за большие? — поинтересовался Петренко.
— Весь процесс — от зачатия и до родов и официального оформления ребенка — стоил пятнадцать тысяч долларов. Мы имели дело только с очень состоятельными семьями.
— А оформляли их вы как?
— Для меня это не представляло никакого труда. Я же еще веду прием в женской консультации, и после того, как Светлана беременела, я, как и положено, заводил на нее карточку, но фамилию и адрес в ней указывал той женщины, для чьей семьи предназначался ребенок. И рожала Светлана в моем отделении под чужой фамилией, и, естественно, ребенок выписывался под фамилией семьи, где должен был жить… — Бруевич снова испуганно посмотрел на Дворецкого. — Ничего противозаконного в этом нет. Разве что подделка документов, но я делал это во благо. Чтобы семьи, в которых…
— Опять пафос?!
Неожиданно Бруевич, до которого словно только сейчас дошло что-то очень важное, спросил:
— А разве Светлана вам не так все рассказала? Или она сказала, что вся вина на мне?
Дворецкий проигнорировал его вопрос и задал свой:
— Тополевы, Котовы, а еще две семьи?
— Их уже нет в нашем городе.
— И все же?
— Шарович и Крикуновы. Они уехали на постоянное местожительство за границу.
— Это их и спасло?
— В каком смысле?
— В смысле, от пули? Или вы планировали достать их и за границей?
— Я ничего не планировал! — снова зачастил Бруевич. — Я никого и здесь не хотел доставать…
— Это все Светлана? — В голосе Дворецкого проскользнули издевательсткие нотки. Но Бруевич их и не заметил.
— Да! Она… Когда она поняла, что… Она вам этого разве не рассказала? Почему решила… — И тут до него окончательно дошло. — А когда это она вам успела все рассказать, если перед самым отъездом я ей звонил?