И в этот момент, откуда-то сбоку, раздался еще один выстрел. Филатова неловко дернула головой и завалилась на бок, продолжая прижимать к себе мальчишку.
Наступила тишина.
Все замерли и не могли отвести взглядов от упавшей Филатовой.
Первым из оцепенения вышел омоновец, выбравший себе позицию для стрельбы где-то за забором. Он перемахнул, сломав несколько досок, через ветхое деревянное ограждение, сорвал закрывающую лицо маску, подскочил к Филатовой, перевернул ее на спину и взял на руки ребенка.
Мальчишка испуганно на него посмотрел и через секунду, словно подавая для всех команду, что с ним все нормально и можно подходить, зашелся в плаче.
Омоновец прижал его к груди и забормотал, поглаживая по головке:
— Ну, ладно, маленький, ладно, тебе. Все уже позади… Ну, хочешь — поплачь, поплачь… А ты как думал в заложники попадать?.. Хорошего-то мало…
Через мгновенье все уже стояли рядом с ними, и только один Бруевич продолжал сидеть в машине и широко раскрытыми глазами невидяще смотреть на три аккуратные дырки в лобовом стекле, как раз напротив его головы…
Я включил компьютер, нашел файл с началом обзорной статьи по состоянию преступности в нашем регионе и перечитал.
«Убийством в наше время никого не удивишь.
Убивают банкиров и финансовых воротил, владельцев игорных заведений и нефтяных королей, политиков и журналистов, бандитских авторитетов и телевизионных знаменитостей.
Если хотя бы раз в неделю средства массовой информации не сообщают об убийстве всероссийского масштаба, то у законопослушного обывателя мелькает радостная мысль — неужели с беспределом покончено? Неужели жизнь входит в нормальное русло? Неужели?..
Но нет. Вечером, потешив себя размышлениями о новой, спокойной и безопасной жизни, утром, включив телевизор или раскрыв свежую газету, снова окунаешься в пучину кровавых разборок.
И снова перестаешь удивляться.
Но убивают, и не только по-крупному.
Убивают мелких предпринимателей и рыночных торговцев, водителей-дальнобойщиков и постовых милиционеров, дачников и горожан, бомжей и граждан с постоянной пропиской.
Убивают мужчин и женщин, стариков и детей.
Убивают и мужчины, и женщины, и старики, и дети. Убивают за миллион долларов и за мешок картошки. Убивают за дело и просто так.
Убивают, чтобы нагнать ужас на окружающих, и убивают, чтобы избавиться от разъедающего душу животного страха.
К убийствам привыкаешь, если можно привыкнуть к кровоточащей язве.
С убийствами смиряешься, если можно смириться с постоянным страхом за себя и своих близких.
И какими бы изощренными способами не совершались убийства, ими уже никого не удивишь.
И от этого становится жутко…»
Я поставил курсор после слов «…животного страха» и с нового абзаца дописал:
«Убивают в порыве ненависти и во имя любви».
Кир БУЛЫЧЕВ
ПОКУШЕНИЕ НА РАССВЕТЕ
Несколько лет назад я начал писать цикл рассказов об одной необычной лаборатории и ее необычной заведующей — Калерии Петровне. Потом из этих рассказов образовались романы под общим названием «Театр теней». Всего таких романа вышло три, но задумывал я их больше.
В том числе мне хотелось написать книгу о Детском садике — коллективном гении, интеллектуальном клоне.
Я написал первую главу или, вернее, рассказ, вводящий читателя в курс дела. Потом вмешались в дело житейские проблемы, отвлекли другие дела, а рассказ все ждал продолжения.
И только недавно, разбирая бумаги, я наткнулся на него.
И понял, что уже не напишу роман о Детском садике.
А рассказ существует.
Вот он перед вами.
Сначала это были подозрения, которые можно списать на случайность.
Но случайности накапливались, и Калерии стало казаться, что она сходит с ума. Если же она осталась нормальной, то сходит с ума окружающий мир.
Себя обвинять было легче. Последние недели могли свести с ума любого. Утром ты должна успеть приготовить еду на даче и постирать холодной водой. Затем — на электричке, набитой, душной, в Москву, всех ненавидя, но понимая чувства соседних сельдей в той же банке. Затем лаборатория, беготня по инстанциям, так как содержание Детского садика требовало и средств, и времени, и усилий. Затем своя работа, ведь никто ее не отменял. Наконец, вечером, хоть два-три часа надо побыть в садике. И это был самый трудоемкий отдых, который выдавался женщине средних лет. А затем снова в электричку — и на дачу, чтобы покормить собой комаров, а родственников котлетами.