— Собака, — решил Коля.
— Или хозяйка бродит с проверочкой.
— Какая хозяйка?
— Не знаешь? — удивился Ацетон. — Есть директор кладбища, а есть хозяйка как бы внезаконная. Зовется Ираидой. А кто из них сильней — вопрос.
— Деньги берет?
— Берет, да только не за ритуальные услуги, а за всякое потустороннее.
— Это за что же?
Ацетон счел необходимым сперва выпить. Под влиянием нервного разговора налил не по пятьдесят, а по семьдесят пять граммов. На ощупь. Опрокинули скоро, потому что ни тостов, ни закуски не было: бутылка, майонезные баночки да стол, на котором они и сидели, поскольку роль стола выполняла та самая гранитная плита, прикрывавшая Ацетонов склеп.
— Она, Колян, своею мыслью может часы остановить. Или сделать так, что телевизор будет показывать весь вечер одну херню.
Поскольку от телеэкрана оба поотвыкли и не знали, какие теперь идут передачи, то Ацетон привел другой пример:
— Ираида одну бабу высушила до состояния мумии.
— В печке? — удивился Колян.
— Зачем… При помощи магии. А как ясновидит? На фотографию человека глянет, и тот как на ладони: сколько детей, какая зарплата, когда умрет и что в настоящий момент у него понос.
— Фуфель, — не согласился Колян.
Они водку допили. Ветерок с полей шевельнул облачность и просек в ней небольшие зеленоватые полыньи. На кладбище посветлело, а заодно у бомжей повеселело на душе, оттеснив мрачность мистики. Но Ацетон рассказал не все:
— Сам не видел, но говорят, Ираида покойников оживляет.
— Туфта первый сорт, — почти возмутился Колян.
— Конечно, не умерших, а самоубийц. Их души какое-то время бродят по земле без дела — тот свет не принимает.
Коля Большой шумно зевнул от двух причин: недостаточности водки и никчемности разговора. К кладбищам липли небылицы. Неверие приятеля Ацетона задело:
— Ираида предсказывает с точностью до часа.
— Что предсказывает?
— К примеру, что примешь ты сегодня литр и провалишься в обрушенную могилу, мать твою в доску. И провалишься. А скажет, что ни капли не примешь, но все равно провалишься, только уже не в могилу.
— А куда?
— Допустим, в люк.
За их спинами скрипнуло, как стеклом по камню. Они обернулись. Почти летняя ночь пробилась светом сквозь по-тоньшавшие облака. За каменным крестом, побелевшим от этого самого света, что-то чернело. Как медведь на четырех лапах. Медведь распрямился…
Коля Большой схватил майонезную баночку, чтобы запустить. Ацетон его руку прижал к столу-надгробию.
Темная высокая старуха глянула на них, чем-то блеснула и поплелась меж могил в сторону церкви.
— Ираида? — прошептал Колян.
— Ираида пешком не ходит, — усмехнулся Ацетон.
— Летает?
— Ездит на личном «мерседесе».
— А это кто же?
— Нищенка. Днем у церкви милостыню просит, а ночью собирает пустые бутылки.
В длинном коридоре Эльга замешкалась среди множества дверей. Она выбрала первую. Радушная девица с мягкой силой повела клиентку в кресло, спросив деловито:
— На руках или ногах?
— Что на руках-ногах?
— Будете наращивать ногти.
— Я пришла к экстрасенсу, — удивилась Эльга.
— A-а, к Ираиде…
С силой, уже не столь мягкой, девушка вывела клиентку в коридор и показала на последнюю дверь в торце, обшитую темным деревом с углистым блеском, словно доски побывали в пожаре. Ни номера, ни звонка — один глазок. Эльга хотела постучать, но дверь приоткрылась. Она вошла и оказалась в странной комнате.
Стол, стулья, полки были сделаны из того же углистого дерева. Такими же дощечками были обшиты и стены. Люстра, собранная из углистых реек, светила пыльно и растопырилась, как огромный подвешенный паук. Ираида сидела за столом и молча разглядывала клиентку. Та непроизвольно, словно защищаясь от каких-то лучей, поглубже надвинула шляпку, прикрывая глаза. Ираида усмехнулась:
— Мне даже имя твое не нужно.
— А я и не скажу.
— Не скажешь, зачем и пришла?
— Если моя просьба вам под силу…
— Беру дорого, — предупредила Ираида скорее для того, чтобы сбить спесь с клиентки.
— Дело не в деньгах.
— Тогда садись.
Если клиентка взгляд прятала, то колдунья наоборот — пялилась напорно. В пыльном свете белело ее лицо да чернели глаза. И не видно прически, по самый лоб прижатой темной, тускло мерцавшей тканью, похожей на углистое дерево, мягкое.
— Насчет моей силы, дорогая… Я не пользуюсь тибетской медициной, не составляю супергороскопов и не прибегаю к созерцательной магии. Я работаю в области кармы.